возможности показать свою обратную сторону. В MGS4 он такого не делает. Мы не можем поговорить с отрядом «КиЧ», тут нет никакой попытки очеловечить их. Мы можем только унижать, издеваться и убивать. Даже щадить их и то скучная рутина: простая, совершенно не запоминающаяся, не дающая никакой эмоциональной отдачи или награды. Никто вас не похвалит за то, что вы их пощадили, и никто не отругает за то, что вы хладнокровно прикончили их. Все равно они скоро умрут. Вы не можете ничего изменить, да Снейку это и неинтересно. Этого Кодзима и хотел. Дело не в мотивах Снейка или логике мира – это всего лишь условности. Дело в том, почему Кодзима хотел лишить игроков смысла – чтобы проверить, будут ли они по нему скучать или их вполне устроит пошлый трэш.

Мы помним Босс из MGS3 – уважаемую и самую обожаемую женщину-антагониста в истории игр, с которой и в сюжете обращаются со всем достоинством. Я не собираюсь снова рассказывать, как и каким образом Кодзима добился этого и показал всем, на что способен. Тут уже нечего обсуждать. Так почему же он перешел от такого к вот этому. Да просто чтобы унизить игроков и саму игру, опошлив свою же концепцию отряда боссов, созданную десятилетия назад. Все творческие решения, связанные с «КиЧ», – абсолютно все – призваны вызывать сильнейший диссонанс. Лягушки – тоже, но чуть меньше.

Перед тем как начать расправу над Лягушками, Мэрил зовет Снейка «легендарным героем во плоти». Напирая на понятие «герой», Кодзима заостряет внимание на том, как безжалостна и уродлива реальность. Пережить засаду Лягушек, не прибегая к помощи летального оружия, практически нереально. И даже если вы решите использовать исключительно транквилизаторы, отряд Мэрил не будет щадить никого. Снейк вскоре напомнит ей, что он не герой и никогда им не был, но Кодзима знает, что теперь все иначе и намного мрачнее. Это садизм, бессмысленный и беспощадный. Персонажи «КиЧ» – если их можно назвать таковыми – специально носят имена, составленные из животных позывных «Гончих» и эмоций – как у «Кобр», чтобы диссонанс был максимальным. Жару поддает и прозвище их отряда – «Змеегон». «Кобры» были намеренно сюрреалистичны, усиливая фантазийное ощущение нахождения во [177]сне и аллегорию наследования/поглощения травмы. Жаль только, что игроки наплевали и на эту интерпретацию. Так что Кодзима решил вывернуть наизнанку свои легендарные творения, выкинув к чертям всю креативность и оригинальность и навалив посреди дороги кучу… фарса. Практически во всех отношениях девушки из «КиЧ» стали полной противоположностью его лучших работ – за исключением битв, которых хватило, чтобы ублажить фанатов.

Мысленный эксперимент

Давайте подумаем о таком не укладывающемся в голове совпадении, как позывные «КиЧ», которые, видимо, восходят к последнему составу «Гончих» и укуренным приключениям Биг Босса в укуренных 1960‐х. Отсутствует хоть какое-нибудь, хотя бы вытянутое из одного места объяснение тому, кто именно много лет назад организовал вербовку и пытки детей. Да и это как вообще возможно? Сейчас они вполне оформившиеся женщины, некоторые из них средних лет, но, когда это произошло, они якобы были маленькими девочками. Это означает, что они минимум десяток лет живут внутри бронированных скафандров. Но тогда их истории должны были начаться до расцвета ЧВК и инцидента на Биг Шелл. Кроме того, девочек собирали из разных уголков мира, но за их превращениями стоят одинаковые технологии и методы промывки мозгов. Все это должно быть важно и учтено в сюжете, но вместо этого нас одаривают фонтаном абсурда их историй, вы сейчас сами убедитесь. Они надуманны и невыносимо туманны, но в то же время слишком подробны и интимны. Знакомясь с ними, есть риск заработать кровотечение из ушей и глаз, но вы уже настоящие воины. Попробуйте продраться сквозь историю Разъяренной Рэйвен.

Снейк: Сколько ей было?

Дребин: На вид около двадцати. Но внутри ее юного тела многие годы пылала ярость. Хватило на целую армию солдат. […] Солдат из провинции Ачех. Это место слишком давно не видело мира. Ее захватили в плен солдаты одной из враждующих сторон, неважно какой. Снейк, ее держали в клетке, как животное, вместе с бог знает сколькими еще детьми. […] Неизвестно, на ком лежит вина за это – на правительственных войсках или на повстанцах. Как я и говорил, уже неважно. Эти мрази наслаждались силой и властью, издеваясь над беззащитными маленькими детьми. День за днем, день за днем. Непрекращающийся шквал насилия… Безумная ярость… Они проникали в их тела. Захватывали их разум. Дети пытались не унывать и подбадривали друг друга, цепляясь за надежду, что кто-нибудь их обязательно спасет. Наивные… Питаясь отбросами, они едва держались за жизнь. Но солдаты не знали жалости. Они называли детей паразитами и помойными воронами. Мучали их еще сильнее. А однажды утром солдаты просто взяли и ушли, оставив истерзанных детей на съедение птицам. Будто проводили обряд воздушного погребения. Вороньи клювы разрывали детские тела одно за другим, пока стая наконец не добралась до нее. Но каким-то чудом их клювы освободили ее от пут. Она стала свободной. И в тот же миг ее охватила неконтролируемая ярость… которая поглотила ее душу. Сперва она разорвала в клочья клевавших ее птиц, а затем отправилась за солдатами. Настигнув их, она дождалась ночи. Настоящий хищник, выслеживающий добычу. Вороний крик – человеку кирдык. Слышал такую поговорку? Так вот, той ночью эти слова подтвердились. С леденящим кровь визжаньем и карканьем девочка выпотрошила все живое в лагере. Солдат, их невольников, всех до единого. Для нее уже не было никакой разницы. Вместе со своими друзьями она пережила столько страданий, боли и унижений… И сама стала воплощением многолетней ярости войны, породившей тех солдат.

Снейк: В этом была ее сила… и ее величайшая слабость.

Дребин: Снейк, ты особенный. Ты смог очистить ее душу от всепожирающей ярости. Не, я серьезно. Ты – порождение войны. Или даже ее родоначальник. Черт, да я бы сказал, что ты сама война во плоти.

Когда сталкиваешься с такой вопиющей тупостью, хочется только высунуться в окно и кричать несколько часов кряду, но давайте попробуем отнестись к этой истории серьезно. Просто попробуем. Каким-то образом Дребин, профессионал по «отмыванию» оружия, знает о чудесном освобождении девочки, причем знает, что ее веревки были именно перекушены и именно вороньими клювами. Почему он на сто процентов уверен, что ее освободил не добрый охранник или какой-то пленник? А как насчет того, что истощенная и изголодавшая девочка, крича вороной, вырезала отряд профессиональных солдат и их рабов в придачу? Это хуже любого фанфика! Да кто угодно мог бы написать душещипательную историю получше и поубедительнее! Занудный, с напускной драматичностью пересказ мифа