Шрифт:
Закладка:
В «Энхиридионе Лаврентию» Августин по просьбе адресата книги изложил «основные требования, то есть чему прежде всего должно следовать и чего главным образом, дабы не впасть в ересь, избегать… в чем сущность исповедания и каково истинное и единственное основание кафолической веры»[565]. Среди важнейших аспектов богословского и христологического учения Церкви выделяется догмат о рождении Христа от Девы. Августин подчеркивает, что рождение Христа было свободно от страсти, а Его человеческая природа была чужда греха. При этом Он обладал полнотой человеческой природы:
Слово стало плотью так, что плоть была воспринята Божеством, а не Божество изменилось в плоть. Под плотью, далее, здесь мы должны понимать человека… Ибо нельзя говорить, что при том восприятии природе человеческой чего-нибудь недоставало, хотя бы природе и свободной всецело от всякого греха; не такой это человек, какой рождается от двух полов через плотскую похоть с обязательным преступлением, ответственность за которое снимается возрождением, но какой должен был родиться от Девы, зачатый верою Матери, а не страстью: если бы при рождении Его нарушилась Ее чистота, то Он уже родился бы не от Девы и Его ложно — да не будет этого! — исповедовала бы вся Церковь рожденным от Девы Марии, — Церковь, которая, подражая Его Матери, ежедневно рождает своих членов, оставаясь девой[566].
В каком смысле следует понимать утверждение, что Христос родился от Духа Святого и Девы Марии? Августин объясняет, что Дух Святой есть «дар Божий, хотя и Сам равен Дарующему», Он есть «Бог, не меньший Отца и Сына»[567]. Дух Святой не является отцом Иисуса Христа. Августин признает эту тайну труднообъяснимой: «Следовательно, когда мы исповедуем рожденного от Духа Святого и Девы Марии, трудно объяснить, каким образом Он не есть сын Духа Святого и есть Сын Девы Марии, хотя рожден и от Него, и от Нее. Без сомнения, конечно, от Него Он рожден не так, как от отца, от Нее же так, как от матери»[568].
Иисус Христос есть единое неделимое Лицо: «как Бог — Он от Бога, по человечеству же рожден от Духа Святого и Девы Марии, и обе субстанции, Божеская и человеческая, есть единственный Сын Бога Отца Вседержителя, от Которого исходит Дух Святой»[569]. Благодать Божия устроила то, что «человек без всяких предшествующих заслуг в самом начале своего существования соединился с Богом Словом в такое единство личности, что один и тот же был Сыном Божиим, кто был Сыном Человеческим, и Сыном Человеческим — кто был Сыном Божиим»[570].
В этих словах Августин как бы предсказывает споры вокруг учения Нестория, которого обвинят в том, что Он поделил Сына Божия и Сына Человеческого на два самостоятельных лица. Во времена Августина на Западе не было споров относительно именования Богородица, но, если бы они были, он, несомненно, занял бы сторону противников Нестория. В трактате «О Троице» он говорит: «Бог родился от Жены (ex femina)»[571]. Не просто человек Христос, а именно Бог.
Дуччо. Мадонна с Младенцем. Икона. 1300 г.
В «Энхиридионе» Августин советует Лаврентию прочитать относительно девства Марии свои письма к Волюзиану[572]. Речь идет о письме 137-м, в котором подробно рассматривается тема рождения Христа от Девы. Волюзиан[573] спрашивает Августина: «В самом ли деле наполнил Господь и Правитель мира тело Девы[574]? В самом ли деле Матерь понесла те продолжительные труды десяти месяцев и, будучи, однако же, Девой, родила в обычный для родов срок и осталась после этого с ненарушенным девством? В самом ли деле в маленьком теле (corpusculum) кричащего младенца сокрылся Тот, Кому вселенная едва ли полагается равной?»[575]
Отвечая на эти вопросы, Августин, прежде всего, настаивает: «Христианское учение не имеет [представления о том], что Бог настолько смешался с плотью, в которой Он родился от Девы, что Он или оставил, или утратил Свое попечение об управлении вселенной или передал [его] тому маленькому телу как ограниченной и сжатой материи»[576]. Нет ничего невероятного в утверждении, что «Бог Слово, Которым все было сотворено, так воспринял тело от Девы и стал явным через посредство смертных чувств, что ни Своего бессмертия не повредил, ни Своей вечности не изменил, ни Своего могущества не уменьшил, ни Своего управления миром не оставил, ни лона Отца, — то есть тайны, с которой и в которой Он пребывает, — не покинул»[577]. Рождение Христа от Девы было действием силы Божией, а для Бога нет ничего невозможного:
Ибо таково величие Его силы, которая в трудном (in angusto) не чувствует трудности; [которая] не снаружи, а изнутри оплодотворила[578] девственное чрево; эта же [сила] сообразовала (coaptavit) с собой разумную душу, а через нее и человеческое тело, и, в целом, всего человека для изменения его к лучшему, сама никоим образом не изменившись к худшему; справедливо принимая от него имя человечества, [при этом] щедро наделив его [именем] Божества. Члены Младенца вывела через ненарушенные девственные ложесна Матери та же сила, которая впоследствии ввела через закрытые двери члены мужа (Ин. 20:26)[579]. Здесь, если усердно искать объяснения, [событие уже] не будет удивительным; если требовать примера [подобного события], оно [уже] не будет особенным. Давайте признаем, что Бог может то, о чем согласны, что постичь [этого] не можем. В таких вещах всецелое объяснение соделанного есть сила Соделавшего[580].
Таким образом, ни учение о Боговоплощении, ни тезис о приснодевстве Марии, по мнению блаженного Августина, не содержат затруднения для человека, внимательно изучающего Священное Писание и Предание Церкви. При Боговоплощении Божество не умалилось и не ограничило Себя; при рождении Христа девственность Его Матери не была нарушена, подобно тому как закрытые двери горницы, в которой Христос явился Своим ученикам, не стали для Него препятствием.
Как понимается Августином брак между Иосифом и Марией? Если супруги, говорит он, воздерживаются от плотского совокупления, то это не значит, что они не состоят в браке. Ангел сказал Иосифу: «Не бойся принять Марию, жену твою» (Мф. 1:20). Мария называлась
