– Ладно, – буркнул я, забрав ложку. Смаковал картофелину, очень даже вкусную, мягкую, а думал о Рите. У меня словно крыша поехала, каким-то опьяненным себя ощущал. Если бы не нога, улетел бы в гости Карлсону, не иначе.

– Ну как?

– Очень вкусно, будешь меня всегда кормить? – не удержался я. Черт, от одной внезапно промелькнувшей идеи, что мы могли бы жить вместе, я и сам отчего-то смутился. И такое смущение было необычное, незнакомое, но жутко приятное, щемящее, словно поймал бабочку в руку, красивую с переливающимися крыльями. Кажется, Рита была той самой бабочкой, за которой я всю жизнь гнался.

– Посмотрим на твое поведение, – робко и довольно кокетливо ответила Романова.

– Какие мы строгие, – усмехнулся.

– Кстати, я… мне, правда, насчет матча… – проронила вдруг виновато Марго, поворачиваясь спиной. Она взяла лопатку, однако я заметил, как дрогнула ее рука и как выскользнула крышка из пальцев.

– Ну подумаешь, пропущу матч, – постарался утешить Риту. Нет, в душе мне было безумно жаль игру, именно эту, будь то любая другая – плевать. Но завтра же решающий матч, и я как никто понимал: команда нуждается в моей помощи, чтобы пройти дальше.

Бесконечное количество тренировок, отработка новых комбинаций, да даже правильный настрой – все это стоило титанических усилий. Только я был почему-то уверен, ребята поймут меня, они вырвут победу зубами, и мы продолжим позже вместе следовать по намеченному пути.

В конце концов, не на одном мне строилась линия нападения. И не одним баскетболом полна жизнь. Рита была важней всех, важней всего, и я нисколько не жалел о своем поступке, уж тем более не хотел, чтобы Романова винила в чем-то себя.

– Это же важный матч, – прозвучало с ноткой грусти из уст Марго.

С горем пополам я поднялся из-за стола, находя разные места, чтобы опереться руками. Доковылял, хромая, к Рите и тут же обнял со спины, прижимаясь теснее. Вдохнул ее запах, давно забытый, родной, любимый. Зарылся носом в волосы девчонки, закрывая в блаженстве глаза. Жаль, время нельзя было остановить, я бы предпочел простоять так вечность – рядышком, и больше ничего не надо.

– Это всего лишь матч, Рита, – шепнул ей на ушко. Затем не удержался и чмокнул в щечку, заметив смущенную улыбку на губах девчонки.

– Вить, тут же сковородка.

– Ну а ты стой спокойно, не двигайся.

– Вить, – робела Рита, ерзая в моих объятиях. И я вдруг поймал себя на мысли, что впервые за два месяца спокойно дышу, улыбаюсь и кушать, в конце концов, хочу. До этого аппетита особо не было, пища казалась безвкусной, запихивал ее в себя, лишь бы были силы пережить еще один день. А сейчас будто на свет заново родился.

– Знаешь, а я рад вообще.

– Чему? – Рита краем глаза глянула на меня, все еще держа в руках лопатку.

– Тому, что я ногу повредил.

– Ну что за глупость?

– Зато ты теперь со мной. А это офигеть какой плюс, и… ты же простишь меня, м? – по-детски канючил я, прижимаясь еще ближе. Тело и без того вибрировало, а от этой близости начал плавится мозг. Но просто взять и сесть на место я все равно не мог.

– Не знаю, еще не решила.

– Я согласен на все, даже поговорить с дядей Пашей.

– С п-папой? – Рита вдруг отложила лопатку и повернулась ко мне, вырвавшись из объятий. Она то и дело хлопала ресницами и вообще изменилась в лице, словно надела серую вуаль. Я сразу смекнул: ляпнул лишнего. Нет, может, и не лишнего, но, возможно, пока Романова не была готова к столь серьезному шагу, особенно после двухмесячной разлуки.

– Ну… – помялся, взъерошив пятерней волосы.

– С папой не надо говорить, я… он… просто… – казалось, она никак не могла подобрать корректное слово. У меня закралась мысль, что я чего-то не знаю, причем чего-то очень важного.

– Что он?

– Он… понимаешь…

– Рит, да что такое? – я взял руки Марго, крепко стиснув их в своих ладонях. Мне хотелось передать ей тут ураган, что кипел в сердце, хотелось одарить заботой и теплом.

– Он просто очень обижен на твоего отца, – прошептала она, отводя взгляд в сторону. Я понимал, возможно, ей неудобно, да и сам прекрасно помнил тот день, когда родители сцепились на кухне. Пусть мы и были маленькими, но есть такие картинки, что остаются с нами в памяти на долгие годы.

Однако злиться вечно невозможно. Тем более никто не заставляет отцов вновь становиться друзьями. Мой уж точно дружить не может, он двинутый на своей работе. В конце концов, мы-то не виноваты в их ссоре.

– Да и плевать, – сказал честно, потому что мне, в самом деле, было наплевать на мнение родных. Они свое отжили, а терять близкого человека из-за чьих-то столетних обид я не планировал.

– Витя… Папа… Он вряд ли примет… Он…

– Не примет, я тебя просто украду, слышишь? – прошептал я. Наклонился, коснулся своим лбом ее, а затем добавил. – До выпуска осталось два месяца и экзамены. А потом мы будем свободны. Мы могли бы жить вместе, как настоящая парочка.

– Ч-что? – голос у Риты дрогнул, она робко опустила ресницы, закрыв глаза.

– Я все сделаю для нас, ты главное дай мне шанс, ладно?

– Витя… – одними губами ответила Марго. Голос ее звучал упоительной колыбельной, лаская слух. Не выдержав, я поддался порыву и прильнул к до дрожи сладким губам.

Кажется время остановилось, позволяя нам с Ритой насладиться друг другом. Насладиться поцелуями, о которых, я мечтал целую вечность. И пусть весь мир будет против, теперь-то мы точно не расстанемся. Никогда.

Глава 50 - Витя

Ладно, про «никогда» я загнул немного, расстаться нам все же пришлось, по крайне мере, на ночь. Рите позвонила мать, мол, на часах уже время бог знает сколько, хотя было только десять. Делать нечего – я вызвал такси, хотел поехать вместе с Марго, но она воспротивилась.

Однако обещала позвонить, как окажется дома, или написать сообщение. Ну а завтра мы, конечно, встретимся, и вообще теперь будем каждый день видеться, пусть и на минутку, но обязательно. Эта мысль грела покруче любого летнего солнышка.

Ближе к ночи