и его «качества», под которым понималось прежде всего здоровье молодого поколения. В заявлении одного из высокопоставленных чиновников провозглашалась цель создания «тела, способного с успехом выполнять задачи по обороне страны и производительному труду», в то время как больные и умственно неполноценные люди таких задач выполнить не в состоянии79.

Создание департамента явилось отражением ситуации, когда прежние «естественные» резервы по увеличению населения и улучшению здоровья японца оказались в значительной степени исчерпаны. Бедственная ситуация со здоровьем нации усугублялась финансовым кризисом 1927 г. в самой Японии и последовавшим сразу вслед за ним мировым экономическим кризисом 1929 г., в результате которых качество жизни японцев значительно ухудшилось. И без того не слишком богатый калориями и животным белком рацион стал еще скуднее, что делало тело более беззащитным перед лицом болезней. Кое-где японцы даже подголадывали.

Как и всюду в мире, вместе с урбанизацией страны рождаемость стала постепенно падать. Пик рождаемости был достигнут в 1920 г., после этого она начала уменьшаться с каждым годом. Правительство с большой подозрительностью относилось к призывам к ограничению рождаемости, никогда не поощряло «планирование» семьи, аборты были запрещены, публичные лекции поборников контроля над рождаемостью отменялись (так произошло, в частности, с приехавшей в Японию в 1922 г. американкой Маргарет Сангер, 1883— 1966), их печатные произведения подвергались цензуре. Однако в связи с неблагополучной экономической ситуацией второй половины 20-х гг. противозачаточные средства все-таки начали получать распространение, некоторые «несознательные» японцы считали допустимым «планирование семьи» по «низким» экономическо-индивидуалистическим соображениям.

Детская смертность оставалась на чрезвычайно высоком уровне и даже росла (в конце 20-х годов она составляла приблизительно 150 смертей на 1000 новорожденных), туберкулез побежден не был и превратился в общенациональную проблему. В обществе получило определенное распространение мнение, что для больных проказой, венерическими заболеваниями и умственно неполноценных допустима стерилизация. В пользу этой идеи свидетельствовали соответствующие евгенические законы, принятые в демократической Америке и в нацистской Германии. В широком общественном мнении было распространено убеждение в том, что «элементы» с дурной наследственностью размножаются быстрее, чем обладатели наследственности «хорошей», «что представит в будущем страшную угрозу для государства». Проблема стерилизации этих «элементов» активно обсуждалась и в парламенте, но поначалу не нашла поддержки в правительстве. В качестве весомого аргумента против принятия такого закона служило соображение о том, что стерилизация противоречит идее семьи, которая служила основой того же самого японского государства80.

«Вульгарная» евгеника пользовалась в Японии того времени большой популярностью. Традиционные предрассудки, объяснявшие телесные аномалии «божьим наказанием», облекались теперь в «научную» форму. В этих условиях калеки, инвалиды, слепые чувствовали себя по-прежнему неуютно, их сторонились и подвергали дискриминации.

Японцами того времени владело множество страхов, которые имели отношение к исчезновению их государства, нации, культуры. Японец гордился своим бесстрашием перед лицом смерти, но японцы паническим боялись за свое коллективное будущее. По этой причине они опасались угроз со стороны стран Запада и СССР — снаружи, они страшились и врага внутреннего — болезней и их носителей.

Для исправления ситуации со здоровьем нации был выработан комплекс мер, включавший в себя совершенствование гигиены, здравоохранения, охраны материнства и детства, планировалось строительство яслей, более широкое вовлечение населения (в особенности юношей и девушек) в занятия физкультурой.

Однако предпринимаемые меры были явно недостаточны и не приносили ощутимых результатов. Каждый год от туберкулеза умирало около 130 тысяч человек, количество инфицированных составляло 1 миллион 200 тысяч. Если во второй половине 20-х годов 25 % призывников признавались негодными для службы, то в 30-е годы их доля возросла до 35—40 %. Основными причинами освобождения от армии являлись слабое телосложение и туберкулез. Обе эти причины являлись во многом следствием социальных факторов, прежде всего плохого питания и жилищных условий.

Средняя продолжительность жизни составляла в первой половине 20-х гг. 42,06 (мужчины) и 43,20 (женщины) лет и даже имела какое-то время понижающую тенденцию. Уровень начала 10-х гг. (в 44,25 и 44,73 лет) был сколько-то существенно перекрыт только в 1935—1936 гг. (он составил 46,92 и 49,63 лет)81. Эти показатели существенно уступали развитым странам Запада (прежде всего, из-за высокой детской смертности), что служило предметом для нервических переживаний — не в последнюю очередь потому, что Япония не желала уступать никому и ни в какой области. Особенно тяжелое положение сложилось в спецпоселениях для бывших «отверженных» (эта, хинин). По закону они обладали равными правами с другими японцами, но, несмотря на все усилия правительства, на практике оставались дискриминируемым меньшинством, проживавшим в намного худших бытовых условиях, чем остальные японцы. Согласно выборочному обследованию, проведенному в 1938 г. в Киото, заболеваемость в их среде трахомой составляла 40 %82.

В связи с малоуспешной деятельностью Департамента ресурсов и Департамента гигиены (при Министерстве внутренних дел) в 1938 г. было учреждено Министерство благосостояния и здоровья с намного большими полномочиями и материальными возможностями. Ухудшение качества здоровья призывников сыграло в его основании огромную роль, армия решительно настаивала на его создании. В дискуссии, развернувшейся непосредственно перед учреждением министерства, влиятельный военный врач Коидзуми Тикахико подчеркивал недопустимость ситуации, когда «народ Ямато, этот венец человечества, которому Небом дарованы наилучшие качества здоровья, впал в такое болезненное состояние, которое является следствием халатности властей»83.

Работа Министерства благосостояния и здоровья характеризуется размахом планов и их невыполнением. В главные направления его деятельности входили: здравоохранение и гигиена, рациональное использование трудовых и пищевых ресурсов, контроль за качеством жилья и одежды. Однако с 1931 г. Япония вступила в череду войн. Сначала это было завоевание Маньчжурии, с 1937 г. Япония начала полноформатную войну с Китаем, с 1941 г. — с Великобританией и США. В суровой военной обстановке тех лет значительная часть деятельности Министерства выливалась на практике в «рационально» («научно») обоснованное ограничение потребностей тела каждого отдельного японца. Таким образом, «благосостояние» фактически понималось не как повышение жизненного уровня японца, а как поддержание его физических и физиологических кондиций (минимального прожиточного минимума) с наименьшими издержками. Поэтому Министерство благосостояния и здоровья можно с полным основанием назвать «министерством выживания».

Уже с 1937 г. на часть продуктов и товаров были введены карточки. Так что ни о каком улучшении питания не могло быть и речи, оно постоянно ухудшалось. Если в 1941 г. среднеяпонский рацион состоял из 2105 калорий, то в следующем году он уменьшился до 1971 калории, а в 1945 г. — до 1793. Лозунгом того времени