"Единственный колониалист или империалист, которому я доверяю, - это мертвый".

Мобуту воспользовался этими письмами, чтобы потребовать немедленного вывода ганских бригад из Конго. Он также настаивал на закрытии посольства Ганы, называя его центром коммунистической подрывной деятельности.

Нкрума действительно писал Лумумбе в тонах, более воинственных, чем его обычная публичная позиция. Возможно, он считал, что такая откровенность поможет привести Лумумбу к его образу мышления; в любом случае письма не предназначались для глаз кого-либо, кроме Лумумбы.

Более того, Нкрума призывал к осторожности во всех письмах, что ясно из любого их прочтения. Он советовал Лумумбе искать примирения с Касавубу и создать широкое коалиционное правительство, чтобы стабилизировать ситуацию в Конго; при этом, писал он, необходимо работать с ООН и в ее рамках. Он выступал за тактические действия и советовал Лумумбе оставаться "холодным как огурец". Некоторые комментаторы, в том числе южноафриканский журналист и комментатор Колин Легум, высоко оценили эти письма, заявив, что в них содержатся "здравые советы".

Для Нкрумы публикация писем была тревожным событием. Кроме того, он не вовремя оказался под таким облаком, ведь ему предстояло отправиться в Нью-Йорк на пятнадцатую сессию Генеральной Ассамблеи ООН.

Часть 7. Глобальная игра

Глава 21. Африка в ООН

ПЯТАЯ СЕССИЯ Генеральной Ассамблеи ООН открылась в Нью-Йорке во вторник 20 сентября 1960 года - в хрустящий, свежий день с нотками осени в воздухе. В город съехались несколько тысяч представителей государств со всех уголков земного шара. Эта ассамблея заметно отличалась от тех, что были в прошлом: в члены организации должны были быть приняты шестнадцать новых независимых африканских государств. И поскольку проблема Конго доминировала в деятельности ООН, заметил Раджешвар Даял, пятнадцатая сессия "практически стала африканской".

Нкрума прибыл в Нью-Йорк "несколько подавленным", поскольку его письма к Лумумбе были опубликованы всего несколькими днями ранее". Но он был полон решимости максимально использовать эту возможность поддержать Лумумбу на мировой арене. Он был приглашен на частный ужин с генеральным секретарем Хаммаршельдом, чтобы обсудить дела в Конго. Хаммаршельд также встретился в частном порядке с другими лидерами афро-азиатского блока - премьер-министром Неру, президентом Насером, президентом Секу Туре и принцем Марокко Мулай Хасаном, которые присоединили свои голоса к голосу Нкрумы.

Кастро был принят ООН в ее квартале Черепашья бухта. Но его не приветствовала Америка. Для него был забронирован номер в роскошном отеле Shelburne в Мидтауне, в двух шагах от Центрального вокзала. Однако по прибытии его попросили выдать аванс в размере 10 000 долларов на покрытие любого ущерба, который может нанести его делегация. Возмущенный этим необычным требованием, он отказался; он и так был в ярости от того, что Госдепартамент ограничил его поездки в Нью-Йорк только островом Манхэттен.

По предложению Малкольма Икса и других лидеров движения за гражданские права Кастро и его делегация отправились в Гарлем и остановились в отеле "Тереза", расположенном на юго-западном углу 125-й улицы и Седьмой авеню. Когда отель открылся в 1913 году, его клиентами и персоналом были исключительно белые люди. Но в 1940 году он был открыт для всех рас в то время, когда чернокожих обычно не принимали в гостиничных номерах и ресторанах Манхэттена. К 1960 году афроамериканское сообщество Нью-Йорка относилось к нему с нежностью - как к своего рода "Уолдорф Астории" в Гарлеме.

В течение следующих нескольких недель множество международных лидеров приезжали в город, чтобы встретиться с Кастро. Когда Нкрума появился перед отелем, большая толпа кричала: "Да здравствует Нкрума!". Несколько тысяч человек собрались, чтобы поприветствовать Насера, некоторые держали плакаты "Viva Nasser!" и "Viva Castro!"; другие держали плакаты "Конго для конголезцев" и "Аллах - величайший". Помощники Кастро подняли над отелем кубинский флаг.

Американская писательница Майя Анжелоу в то время жила в Нью-Йорке. Как только она и ее друзья узнали о переезде Кастро в отель "Тереза", вспоминала она позже в книге "Сердце женщины", "мы вышли на улицу под дождем, искали такси, частные машины или направлялись к метро. Мы собирались приветствовать кубинцев в Гарлеме". Но поддержка Кастро со стороны соседей была столь велика, что они не смогли подойти к отелю, хотя было уже одиннадцать часов вечера понедельника. Тысячи людей заполнили улицы и тротуары, а полиция оцепила район.

Хрущев отправился в Гарлем, чтобы навестить Кастро, что вызвало бурную реакцию полиции вокруг отеля. "Белые и нервные", - отметила Анджелу, - "они охраняли перекресток 125-й улицы и Седьмой авеню, который и в обычные времена считался самым популярным и, возможно, самым опасным перекрестком в черной Америке". Кастро и Хрущев публично обнялись на 125-й улице, "когда кубинцы аплодировали, а русские широко улыбались". К аплодисментам присоединились и чернокожие, которых записала Анжелу.

В четверг, 22 сентября, президент Эйзенхауэр выступил перед представителями стран-членов ООН в огромном зале Генеральной Ассамблеи. Обладая военной выправкой и одетый в простой серый костюм, он производил впечатление спокойного авторитета. Первую треть своей речи он посвятил Африке, особо упомянув Конго. Он провел параллель между свержением Америкой британского господства в XVIII веке и достижением независимости колонизированными территориями Африки - та же мощная аналогия, которую Нкрума подчеркнул на Всеафриканской конференции народов Африки в Аккре в 1958 году, а затем подхватил в своих выступлениях Лумумба.

Эйзенхауэр предложил странам-участницам взять на себя обязательство обеспечить право африканцев самим решать, как им жить. Он применил эту идею к Конго: "Народ Конго имеет право строить свою страну в условиях мира и свободы. Вмешательство других стран в их внутренние дела лишит их этого права и создаст очаг конфликта в самом сердце Африки".8 Скрытая критика в адрес Конго. Скрытая критика была направлена на Советский Союз, а также на неприсоединившиеся страны, особенно в Африке.

Кажущаяся поддержка Эйзенхауэром автономии Конго, однако, была глубоко лицемерной. Его правительство активно боролось с законным правительством Конго и всего за месяц до этого разрешило рассмотреть "любой вид деятельности, который может способствовать избавлению от Лумумбы". 19 сентября 1960 года, за три дня до открытия Генеральной Ассамблеи, Эйзенхауэр в разговоре с министром иностранных дел Великобритании лордом Хоумом выразил пожелание смерти Лумумбы. Согласно протоколу их встречи, "президент выразил желание, чтобы Лумумба упал в реку, полную крокодилов". Лорд Хоум согласился, хотя и в менее откровенной форме. За день до выступления Эйзенхауэра на Генеральной Ассамблее Ларри Девлин получил телеграмму, в которой говорилось, что ему следует ожидать доктора Готлиба в Леопольдвиле в связи с планом убийства Лумумбы.

Эйзенхауэр завершил свою речь на Генеральной Ассамблее призывом к миру во всем мире: "Мы, Соединенные Штаты, вместе с вами