Он наклонил голову, встречаясь с ней взглядом.

– Кто-нибудь еще выглядит как я?

– Ты можешь изменить облик, если это тебя беспокоит. Но только не ради меня.

Рэйв заметил, что она уклонилась от ответа, но был слишком заинтригован тем, что она сказала. Он посмотрел на ее загорелую смуглую кожу и пожелал, чтобы его кожа стала такого же цвета.

И… это произошло. Удивительно.

Ахнув, Хэрроу рассмеялась.

– Отлично! Но, думаю, тебе стоит изменить цвет обратно.

– Почему?

– Хочу, чтобы ты всегда помнил: я люблю тебя таким, какой ты есть. Тебе не надо меняться ради меня.

Он наклонился поцеловать ее и быстро забыл о том, что его беспокоило. Рядом с Хэрроу он ощущал себя на своем месте. Кого волнует остальное?

Вскоре он вернулся к предыдущей задаче – посасывать ее соски. Те затвердели. Хэрроу тихо стонала, пока он придерживал ее за талию – его руки почти сходились на ее животе. Ободренная его реакцией, она начала снова тереться о его пах. Из его горла вырвался стон, когда ее мягкое лоно, влажное от возбуждения, коснулось его ствола.

– Рэйв…

Он вопросительно поднял на нее взгляд.

– Изменись обратно, – выдохнула она.

– Зачем?

– Хочу тебя… таким, какой ты есть.

Он пожал плечами, не понимая, почему это важно, но послушался. Его кожа вновь стала цвета тени, и он притянул Хэрроу для поцелуя.

Она обвила руками его за шею, не давая отстраниться, и продолжила тереться о него – это сводило его с ума. Он ощущал кожей влагу между ее ног. Ее стоны наполняли его отчаяньем: он нуждался в этом – увидеть, как она теряет над собой контроль.

Крепче сжав ее талию, он притянул ее ближе. Его член, болезненно-твердый, встал между их телами, пока Хэрроу терлась о него все быстрее, все еще не принимая его внутрь.

Если бы он слегка наклонил бедра, проник бы в нее, но не стал этого делать. Он хотел увидеть, как она кончит без проникновения, как она доставляет себе удовольствие с помощью его тела. Она желала этого так же отчаянно, как и он, и ему это нравилось.

Он любил ее.

Наверное, это глупо, учитывая, что он не помнил ничего, кроме пробуждения несколько часов назад. Волновало ли это его? В данный момент – нет.

Хэрроу стала двигаться быстрее, уперевшись ему в плечи. Ее бедра дрожали от усилий. То, как она купалась в своей чувственности, не стесняясь брать то, в чем нуждалась, чтобы достичь удовольствия, опьяняло его сильнее вина. Она была богиней, и он поклонялся ей.

Его снова охватило чувство, что все это ему знакомо. Он понимал, что она приближается к оргазму: ее дыхание ускорилось, стоны стали громче. Он знал, как она отреагирует, если он схватит ее за волосы и продемонстрирует силу. Полный предвкушения, он так и сделал, оттянув ее голову назад, чтобы впиться поцелуем в шею.

Она вскрикнула и стала двигаться резче, яростно потираясь о него. Затем в ее стоне послышалась досада: она была близка к разрядке, но не могла достичь ее сама. Он знал, что делать. И начал толкаться бедрами ей навстречу, синхронизируя их движения, крепче сжал ее волосы, чтобы показать доминантность.

Ее сладкий стон пронзил жаркий воздух. Она запрокинула голову, дрожа всем телом. Рэйв внезапно кончил, потеряв контроль, и излился между их телами.

Хэрроу обмякла, прижавшись к нему. Он обнял ее. Его тело дрожало – каждый нерв будто ожил. Его похоть была удовлетворена, но страсть продолжала гореть. Он не думал, что с Хэрроу когда-либо будет иначе.

Она положила голову ему на плечо, издав тихий довольный вздох. Это заставило его ощутить себя самым могущественным мужчиной в мире.

Для того, кто потерял память, странно чувствовать такое влечение к кому-то, но он не мог отрицать – это не просто мимолетная страсть. Связь, которую он ощущал с Хэрроу, лежала глубже, чем их тела или даже мысли.

Чем бы это ни было, какой бы странный поворот судьбы ни привел его сюда, это неважно. Отныне он будет ценить и защищать Хэрроу, одаривать ее любовью и заботой.

И все же это она подняла голову и погладила его по волосам, говоря, какой он чудесный, сильный и умелый. В конце концов он смог лишь сказать:

– Ты моя.

– Да, – согласилась она. – Я твоя, а ты – мой, и я никогда больше тебя не отпущу.

Наконец они встали с кровати, чтобы вымыться. Хэрроу приготовила ужин из немногочисленных съестных припасов. Рэйв пытался помочь, но она настаивала, что ему нужно отдыхать, хотя он больше не ощущал слабости.

Пока они ели, она рассказала, как месяцами искала его в пустыне. Он не мог поверить своему счастью: что он совершил, чтобы заслужить такую преданность? Рэйв поклялся себе сделать все, что в его силах, чтобы быть достойным ее любви.

Еще бы понять, почему так болит в груди… Почему ему все еще кажется, что чего-то не хватает…

Завтра они отправятся на север, сказала Хэрроу. В земли с более мягким климатом. Там они решат, куда ехать дальше, но она хотела заехать в цирк, в котором работала раньше, чтобы навестить подругу Малайку. Рэйв согласен был отправиться с ней куда угодно. Он понятия не имел, где его место в этом мире, но предвкушал узнать это вместе с ней.

Вот только эта ноющая боль в груди…

Он чувствовал, что сделал что-то плохое. Что-то ужасное. Непростительное.

Но не мог вспомнить что.

Как он мог спокойно жить с Хэрроу, не получив прощения за ужасный поступок? Как мог отпустить ситуацию, если не знал, что его преследовало? Несмотря на заверения в обратном, его не покидало чувство, что ему не место в постели Хэрроу – что она заслуживала лучшего. Он не переставал думать, что как-то ей навредил.

Глядя на нее, спящую рядом той ночью, он не представлял, как осмелился бы принести ей страдания. Он любил ее. И хотел, чтобы она была счастлива и защищена.

Так зачем он стал бы причинять ей вред?

Но он сделал это. Он не сомневался, и это терзало его, как нож, который вонзили в живот. Если он заставил ее страдать прежде и забыл об этом, что мешало ему сделать это снова? Как он мог доверять себе в ее присутствии? Он должен оставить ее сейчас же, спасая от боли, которую способен причинить.

Нет. Он сжал ее в объятиях крепче – из груди вырвалось рычание. Он никогда