***

Лекси

— Папочка?

Я слышала маленького монстра, но была слишком занята тем, что трусила и продолжала притворяться спящей.

Мужчина, приклеенный к моей спине, рядом со мной поднял голову, и его голос был хриплым со сна.

— Привет, приятель. Что случилось? — он быстро добавил: — Не разбуди маму.

ЭйДжей подошел и пробормотал:

— У тебя была вечеринка с ночевкой?

Я изо всех сил старалась подавить улыбку, но это было трудно. Он казался таким потерянным, наш прекрасный мальчик.

— Ах, да, — проворчал он, опуская голову обратно на подушку, которую мы делили. — Не мог найти свои ключи.

При этих словах я не смогла сдержать улыбки. Это была хорошая ложь. Та, которой он поверит.

ЭйДжей казался смущенным.

— Они там.

Твитч снова поднял голову.

— О, что? Не может быть. — Он так хорошо изобразил свое удивление, что все мое тело затряслось от беззвучного смеха, а затем дернулось, когда Твитч сильно ущипнул меня за задницу.

Наш сын хихикнул.

— Глупый папочка. — Мгновение спустя: — Я голоден.

Твитч вздохнул.

— Где Молли?

— В душе.

Я прошептала:

— Иди покорми нашего сына, — и Твитч провел рукой по моему голому бедру под простыней. Медленная, любящая ласка. Тайная ласка, только для меня.

Боже. Я была так влюблена в этого мужчину.

Это было озадачивающе. Каким контрастом были наши прежние отношения по сравнению с теми, что были у нас сейчас. Я начинала понимать, что Твитч не так сложен, как я когда-то думала. Я имею в виду, конечно, он был сложным существом, но он не скрывал своего сердца, и когда он решал, что любит тебя, он отдавал всего себя. И как бы то ни было, я нуждалась во всем нем.

Прошлой ночью мне приснился очень странный сон.

Там он стоял, держа в одной руке кинжал, а в другой — свое сердце, и когда он упал на колени, истекая кровью из зияющей раны в груди, испуская последний вздох, он протянул свою окровавленную, дрожащую руку в подношении, умоляя меня забрать все еще бьющуюся часть его тела.

Я так и сделала, и когда он, наконец, погиб, он сделал это с улыбкой.

Вздрогнув, я проснулась, разгоряченная беспокойством и тяжело дыша, я нашла его в темноте, и он раскрыл мне объятия. Я положила голову ему на грудь и внимательно прислушивалась к ровному ритму его сердца, пока не обрела покой и снова не заснула.

— Хорошо, приятель. Я буду через секунду. Можешь положить немного хлеба в тостер?

ЭйДжей выбежал из моей комнаты и крикнул:

— Хочешь немного?

— Не-а, — громко крикнул он в ответ, прекрасно зная, что я не сплю. Он прижался передней частью к моей спине и поцеловал мое обнаженное плечо, в то время как рука на моем бедре скользнула по животу, еще ниже, пока не остановилась прямо над моим холмиком. — Я уже поел, — хрипло пробормотал он мне в кожу, прижимая свои улыбающиеся губы к моей плоти.

Счастливое «м-м-м» — было всем, что я могла ответить.

О, конечно, он поел. Наелся досыта.

Я улыбнулась в подушку, а когда почувствовала, что матрас приподнялся, кровать показалась мне холоднее, и мне пришлось надуться.

— Ты голодна, мамочка? — спросил он, натягивая джинсы и собираясь выйти из комнаты без футболки, но остановился у двери, ожидая моего ответа.

Я подняла голову и прищурила один глаз, и мое сердце бешено заколотилось при виде него.

Боже, он великолепен.

— Да.

Он наблюдал за мной сквозь опущенные веки, его глаза блуждали по моему покрытому простыней телу. Она оставляла мало места для воображения. Затем Твитч покачал головой и громко вздохнул.

— Вставай, детка, или я приду за тобой.

Прошло несколько минут, и я нашла свои трусики, натянула их, прежде чем скользнуть в лифчик и завернуться в шелковое кимоно. Я раздвинула шторы, впустив утренний ветерок, и села за туалетный столик, где расчесала волосы и собрала их в пучок на макушке. Но когда я увидела что-то у своей ключицы, я наклонилась. Когда сосредоточилась, я провела рукой по фиолетовому синяку, а затем закатила глаза.

Еще один засос.

Мило, Твитч.

Войдя на кухню к мужчине, намазывающему пасту на тост для своего сына, я увидела, как его лицо скривилось, а когда он заметил меня, то скривился еще больше.

— Как ты можешь кормить его этой дрянью? На вкус как задница.

— Он был выращен на этом. — Я пожала плечами. — Ему это нравится.

— Она густая, коричневая и... — клянусь, Твитч немного побледнел, закрыл ярко-желтую крышку и отодвинул банку как можно дальше, пробормотав: — Нет, спасибо.

— Итак, — начала я, — ты должен перестать оставлять на мне следы.

Но Твитч просто проигнорировал меня, отнеся тарелку с тостами маленькому мальчику в нижнем белье, смотрящему мультики на полу в гостиной. Однако, когда вернулся, он многозначительно подошел ко мне. С каждым его шагом я была вынуждена отступать на шаг, пока не почувствовала, что моя задница ударилась о кухонные шкафы, и когда он получил меня там, где хотел, он посмотрел вниз на новый засос. Его глаза вспыхнули на мгновение, прежде чем он поднял руку, легонько положив ее на мою шею, проведя большим пальцем по фиолетовой отметине у моей ключицы.

— Ты что, читать не умеешь? — произнес он мягко, и тон его голоса заставил мое тело отреагировать. — Каждый из этих знаков — любовное письмо. — Он посмотрел на меня сверху вниз, эти мягкие карие глаза смотрели глубоко внутрь меня. — Если ты присмотришься достаточно внимательно, то поймешь, что они говорят.

Господи Иисусе. Никогда в жизни меня так не возбуждали простые слова.

Мне хотелось схватить его за затылок, притянуть к своей шее и умолять дать мне еще стихи из Священного Писания для чтения в свободное время.

Вместо этого я испортила этот момент.

— Что мы собираемся делать с Линг?

Его глаза потемнели, когда он услышал ее имя.

— Мы ничего не собираемся делать. — Его челюсть напряглась, и он тихо сказал: — Оставь ее мне, Ангел. — На мой неуверенный взгляд он продолжил: — Не уверен, вернется ли она, но после сообщения, которое я отправил, она обязательно отступит.

— Какого сообщения? — я не могла не спросить.

И, что