— У вас, сразу несколько нарушений: браконьерство, подкуп должностного лица и пронос спиртного в расположение военкомата.

— Что? — оторопел я.

— Что слышал. Быстро доставай, что обменял у Шрамина на оленьи рога. И даже не вздумай отнекиваться! Сейчас кучу свидетелей притащу.

— Что вы такое говорите?! — возмущенно начала Матрена, но прапорщик Синих смотрел на меня в упор и мне пришлось подчиниться.

Под удивленными взорами я достал бутыль и протянул ее Сабразу Бий Кируни.

— Вообще-то, это ваши попросили, Синие, и рога тоже от них. Никаким браконьерством мы не промышляли.

— Так я тебе и поверил! Попался и валишь все на невиновных? Все вы, Красные, такие! Лживые, трусливые и тупые!

— Что… когда вы успели? — Матрена от возмущения стала краснее помидора, Лиза просто закатила глаза к небу, всем своим видом выражая презрение к нашей компании.

— Значит так. За свои проступки придется отвечать! — самодовольно сказал прапорщик. — Доложите о нарушении своему офицеру и получите взыскание. И не вздумайте смолчать — лично проверю!

Дальнейший путь до казарм мы преодолели хоть и без приключений, но в тягостном молчании. Лиза и Матрена ехали чуть впереди и пришпоривали животных, как только мы пытались с ними поравняться. Они даже о чем-то шушукались между собой, хотя до этого игнорировали друг друга.

— Знаете, как начинается самая крепкая женская дружба? С разговора о том, какие мужики козлы, — прокомментировал Орел.

Лейтенант Красных Майя Шинелина — миловидная, хрупкая девушка с большими темными глазами — чуть не расплакалась, когда мы доложили ей о своей провинности. И это заставило меня устыдиться и пожалеть о содеянном гораздо сильней, чем если бы нам устроил выволочку какой-нибудь грозный орк.

Мы стояли на плацу, окруженном красными знаменами и стендами с патриотическими лозунгами. Как и территория военкомата, казармы были отгорожены от степи высокой бетонной стеной. Здесь росли деревья, ветер не сыпал в глаза песком и было чуть попрохладней.

— Что же с вами, новобранцами, творится! Не успеваете прибыть в расположение части, а уже замечания. Согласно Уставу я обязана отреагировать. Ладно… об этом потом. А пока — располагайтесь. Мальчики налево, девочки направо, животные в загон. Это туда…

— А где у вас тут еду раздают? — задал Лоб насущный вопрос.

— Столовая вон там. Территорию без приказа не покидать! Все понятно?!

После того, как мы расседлали и покормили животных (мой Старик ограничился только водой, отворотив нос от сена), нам представилась возможность ознакомиться с нехитрым бытом имперских призывников. Возможно, женские казармы выглядели куда более уютно, мужские же отличала максимально скромная обстановка: железные кровати с колючими покрывалами, маленькие деревянные тумбочки и высокие стеллажи для брони и оружия.

Казармы пустовали, день был в разгаре и все находились на учебном полигоне. Зато в столовой мы обнаружили держащегося за разбитую голову орка-почтальона.

— Голова кружится, блин! Сволочи…

— Что случилось? — спросил я, усаживаясь рядом с орком.

— На меня напали и стукнули тупым предметом. Прям по затылку. Упал, потерял сознание, очнулся… Сумку сперли с письмами!

— Кто?

— Да дембеля Синих, кто же еще! Тут у нас поединки не запрещены — это, типа, закаляет бойцов. Вот и взяли моду — на почтальона нападать! На святое замахнулись, ироды! Солдаты ждут весточки из дома, поцелуи от любимых, сплетни там всякие. Если не принесу, они ж меня на десяток маленьких орков разорвут. Я раньше думал, что почтальоном быть легко. Как бы не так! Нам, связистам, если хотите знать, молоко должны за вредность давать.

Почтальон со смешным именем — Бич Кочевников немного обрисовал нам ситуацию в военном округе, пока мы уплетали кашу с котлетами. Чем дольше он говорил, тем сильнее я чувствовал себя дураком из-за того, что повелся на глупый развод Синих с их оленьими рогами. Ни о какой совместной попойке даже речи не могло идти! Здесь, вдали от войны с Лигой, шло свое, порой довольно суровое противостояние.

Матрены и Лизы с нами не было, они ушли в женские казармы и пока не появлялись. Я начал беспокоиться. Все-таки эльфийка в святая святых Империи — событие из ряда вон выходящее. Скорее всего за ней тайком приглядывают и Комитет, и Хранители, но я все равно не мог отделаться от мысли, что кто-нибудь из солдат захочет по своему поквитаться с выходцем из Лиги. Почти у всех имперцев есть кто-то погибший на фронтах нашей не прекращающейся войны. В то же время, мне было интересно, что на уме у самой Лизы. Ждать от нее преданности Империи вряд ли стоит, но на захваченной ХАЭС лояльность к своей родине она тоже не проявила.

Я высказал опасения, по поводу долгого отсутствия Матрены и Лизы, вслух.

— Так они поди в Красном Уголке, — успокоил меня Бич. — Рядом с женскими казармами Красный Уголок есть, девок туда как магнитом тянет. У нас там львята растут. Талисман, гы!

Почтальон оказался прав. Так сильно непохожие друг на друга Матрена и Зизи щебетали в унисон, восторженно прыгая вокруг трех маленьких львят, которых ефрейтор выгуливал на лужайке недалеко от столовой.

— А-а, еще пополнение… Здорово! — добродушно сказал он. — Я тоже за красных служил. Оттрубил свое — скоро уж домой, на Изун свалю. Эх, горько мне! Проиграли мы Синим! А эти сволочи обрадовались, озверели.

— Представляете, они хотели отравить наших львят! — доложила Лиза, теребя за ухом одного котенка. Похоже, умильные животные помогли ей очень быстро почувствовать свою принадлежность к одной из соперничавших сторон.

— Угу, — покивал ефрейтор, немного осоловевшими глазами поглядывая на эльфийку. — Даже малышей не жалеют. Гады синерылые! Ну ничего… Я знаю, как с львятами обходиться. У меня ко львам с детства особое отношение, потому и просился за красных служить. Я им заместо матери буду: выкормлю, выращу, воспитаю. Я ж тоже сирота. Сын полка, можно сказать!

Мы могли бы глазеть на львят до самого вечера, но разыскавший нас прапорщик Щит Меднолобых прервал эту идиллию.

— И чего вы тут расселись как на именинах? — рявкнул он. — Вы в армии или где? Оружие держать доводилось? Нам тут слабаки не нужны — Синие и так обнаглели.

— Доводилось! Мы принимали участие в штурме ХАЭС, — гордо заявил приосанившийся Орел.

— И что мне, плясать теперь прикажешь от радости? На последних Учениях мы