Шрифт:
Закладка:
Вцепившись в ее ворот, Кезеберг рывком распахнул на Элите пальто и платье, оголил горло и часть груди под ключицами. Элита в испуге вскрикнула, но Кезеберг зажал ей ладонью рот. От его пальцев несло чем-то мерзким. Элите захотелось поддать ему коленом между ног, но от этой мысли из страха только сильней разозлить его пришлось отказаться. Разозлившись, Кезеберг наверняка пускает в ход кулаки – его жена, Филиппина, тому доказательство.
– С виду не так мила, как кое-кто из других девчонок, – негромко заметил Кезеберг, раздвигая ей ноги коленом, – но ничего, сойдешь.
Только тут, слишком поздно, Элите сделалось ясно, что он вознамерился не просто пощупать ее и на том успокоиться. Слишком поздно, увидев, как рука его тянется к пряжке поясного ремня, она поняла: у него на уме нечто гораздо, гораздо худшее. «Беги, беги, беги!» – завопил в голове чей-то голос. Кто это? Один из мертвых? Какая разница… все равно ноги от страха словно к земле приросли.
И вдруг какая-то жуткая сила сшибла обоих с ног, отшвырнув Кезеберга прочь, а Элиту повалив в снег. Во рту сделалось солоно от крови из прикушенного языка. По лесу эхом разнесся ужасающий визг, и поначалу Элита решила, что это – один из них.
Но нет, на помощь ей пришел Томас. Сцепившись, они с Кезебергом рухнули на колени, в сугроб. Да, Томасу удалось застать Кезеберга врасплох, но тот быстро оправился и теперь явно брал в схватке верх. Элита лихорадочно заозиралась вокруг в поисках камня, увесистого сука, хоть какого-нибудь оружия. Тем временем Кезеберг, оттолкнув Томаса, сбил его с ног, поднялся, точно жуткая тень, вдвое, вчетверо выросшая к часу заката, перевел дух, отряхнулся от снега.
– Думал, сможешь со мной справиться, парень? Думал, сумеешь спасти ее? – сказал он, с силой вогнав носок сапога Томасу в бок. – Что ж, сам себя и наказал. Шлюха она. Ей меня хочется. Хочется, чтобы я ее женщиной сделал.
Едва Кезеберг поднял ногу, чтобы отвесить Томасу еще пинок, Элита бросилась к нему, врезалась в него всей тяжестью тела, повалила в снег, на спину, и сама рухнула сверху. Кезеберг изогнулся, пытаясь сбросить ее.
– А ну слезь, сучка безмозглая, – прорычал он, отшвырнув Элиту в сторону.
Снег тут же набился под юбки и за ворот. От холода перехватило дыхание. Как же она устала… как же устала бороться с ним…
– Отстань от нас! Отстань! Отстань! – завопила она.
Кезеберг снова придвинулся к ней, и Элита зажмурилась, ожидая удара. Вдруг чья-то сильная рука подхватила ее, подняла на ноги, вытащила из сугроба.
– Идем.
С этим Томас поволок ее за собой. Оглянувшись, Элита, словно в тумане, увидела Кезеберга. Оставшийся позади, он согнулся едва ли не вдвое, будто ищет узоры на льду. Спотыкаясь, увязая в сугробах, падая и поднимаясь, она бежала за Томасом. Наконец Томас взглянул на нее. Лицо его раскраснелось, дышал он прерывисто, а Элиту волок за собой с такой силой, что заломило плечо.
– Бежим, бежим, – повторял он.
«Но теперь-то зачем бежать?» – удивилась Элита. Намного опередив Кезеберга, они проделали добрых полпути к лагерю, к жилью. Теперь-то можно не торопиться.
И тут она увидела в другой руке Томаса нож – небольшой, не больше тех, какими орудуешь за обеденным столом. Лезвие украшала изящная, тонкая алая линия, а следом за ними красной извилистой нитью тянулась по снегу струйка крови. Кезеберг вовсе не гнался за беглецами. Гнаться за ними он не мог. А если б мог, ни за что бы удрать не позволил, это уж точно.
«Ах, Томас, Томас, – подумала Элита. – Что же ты натворил?»
На следующее утро Мэри Грейвс своими глазами увидела Мэри Мерфи выбежавшую из занятой семейством Мерфи избушки с младенцем Эдди в руках. Эдди с Уильямом Фостером пустились за нею в погоню по следам на снегу, но к тому времени, как сумели ее догнать, девчонка успела покончить с малышкой и жадно пожирала ее печень. Девчонку Эдди пристрелил, не сходя с места, так что Фостер ничем не смог ему помешать.
За Мэри Мерфи последовала Элеонора Грейвс, родная сестра Мэри, танцевавшая босиком по колено в снегу, пока обмороженные ступни не посинели. Когда мать попыталась утащить ее в шатер силой, Элеонора с визгом вырвалась и помчалась к лесу. Казалось, длинные темные волосы, развевавшиеся за ее спиной на бегу, машут остающимся на прощание.
– Скоро уйдем отсюда. Скоро сбежим, – пообещал Стэнтон Мэри. Наточив поострее охотничий нож, он разрезал на ремни старую оленью шкуру. – Сделаем снегоступы. Я видел пару в дедовом доме… правда, сам никогда на них не ходил, но, как они были сделаны, кажется, помню.
– Мы с вами пойдем. Думаю, сил не отстать от вас нам хватит, – сказала сестра Мэри, Сара Фосдик, увидев, чем они заняты.
Усевшись рядом с Мэри, она принялась натягивать полосы кожи на деревянные рамы, сделанные из клепок от пустых бочек из-под муки.
Так, вместе, они работали над снегоступами до самого вечера. Труды их освещали жалкие, скудные лучи солнца, проникавшие внутрь сквозь щели в стенах. В избушке, куда ни ступи, повсюду путались под ногами детишки: выпускать их наружу взрослые опасались. Зная, что вскоре уйдет отсюда, а им придется остаться, Мэри то и дело виновато поглядывала на малышей.
«Ничего. Мы пришлем помощь, как только сможем».
Сидевшая рядом с ней на полу Сара негромко мурлыкала что-то себе под нос и оплетала рамки полосками оленьей шкуры, однако, когда снаружи треснул ружейный выстрел, замерла, устремив взгляд на Мэри.
– Что бы это могло быть? – спросила она.
Несколько уцелевших коров замычали, чем-то испуганные.
Первым за порог выбежал Стэнтон. Франклин Грейвс с Джеем Фосдиком, подхватив ружья, устремились за ним.
Снаружи раздался еще один выстрел, невнятные крики… а затем выстрелы грохнули залпом, подобно грому.
Ожидание казалось невыносимым, а что делает с дочерью нетерпение, мать Мэри, Элизабет, знала прекрасно.
– Не ходи туда, – предостерегла она. – Мистер Стэнтон сам в состоянии о себе позаботиться.
Снова ружейный залп, несколько резких, пронзительных криков…
Не в силах больше ждать, Мэри вскочила на ноги и выбежала за порог.
Кричали у берега озера, за стеной сосен и валунов. Оскальзываясь в рыхлом снегу, Мэри помчалась на крики и, наконец, увидела Стэнтона, а рядом с ним индейского мальчишку, Томаса. Раненый – очевидно, угодивший под пулю, Томас, высоко подняв правое плечо, прижимал ладонь к ребрам. На его куртке темным пятном расплывалась кровавая клякса, а Стэнтон бережно поддерживал мальчишку под локоть.
– Что с ним? Жить будет? – спросила Мэри, подбежав к ним.
В ответе выражение лица Стэнтона сомнений не оставляло.
– Скажите миссис Рид, пусть вскипятит воды и приготовит ткань для повязок.
Но Мэри знала, что ради индейца Маргарет Рид даже пальцем не шевельнет. Краснокожих эта женщина, как и ее муж, на дух не переносила. Вот будь здесь Тамсен… с ее помощью Томас, пожалуй, выкарабкался бы.
