Шрифт:
Закладка:
Марго старалась думать не о страшных секретах прошлого, а о своем неопределенном настоящем и еще более туманном будущем. Что, если ей суждено умереть молодой? Вдруг дети появятся после сорока лет, как у мамы, и она уйдет, не успев вырастить и воспитать их хорошими людьми?
Если подумать, и такие мысли приходили все чаще, то может, лучше и вовсе не иметь детей.
Возвращаясь на автобусе на работу, Марго изо всех сил старалась не плакать, отгоняя страх и горькие воспоминания. Она умела справляться с ними в дни рождения и годовщины, но они всегда норовили застать врасплох, когда она чувствовала себя наиболее уязвимой. Тот последний год. Кошмарный, жуткий, отчаянный год. Марго смахнула одинокую слезинку, осмелившуюся проползти по щеке. В офис вошла уже с сухими глазами, хотя чувствовала себя полностью опустошенной, и лишь недоуменно моргнула при известии, что пропал интернет.
– Да? – равнодушно произнесла она.
– Ага! – крикнула Тэнси из своего кабинета. – Чертова Флора перегрызла кабель роутера.
Марго потрясенно ахнула. Она оставила свою питомицу на работе, чтобы не обращаться к Уиллу. Та всегда была образцовой сотрудницей.
– Ты уверена, что это она? Может, у нас мыши завелись? Как ты можешь винить Флору? Она грызет только свои игрушки.
– Застукали на месте преступления, – уточнил Дерек. – В наказание я закрыл ее в твоем кабинете, и она все это время выла.
Неужели Флора сделала это назло? Собака даже не взглянула на Марго, а демонстративно повернулась спиной и обиженно засопела. Как будто это Марго сделала гадость, а не она.
Только этого не хватало. С другой стороны, не удивительно, что Флора проявляет несвойственное ей поведение, ведь они разрушили ее привычный, счастливый мир.
Хватит, пора навести порядок в доме.
40
Уилл
– На тебе лица нет, – сказала Мэри в четверг после обеда, когда Уилл вернулся с «неформальной встречи оффлайн» с Джошем из Blue Sky Solutions. – Плохо прошла встреча?
– Нормально, – заверил ее Уилл.
У матери тоже был кислый вид.
– Значит, бросаешь нас?
Мэри стояла в подсобке, опираясь руками на столешницу, точно опасалась внезапного приступа головокружения, если Уилл сообщит, что уходит.
– Нет, – покачал головой Уилл. – Не бросаю. Я сказал, что меня интересует работа в качестве консультанта, максимум тридцать часов в месяц, и я не согласен работать со всякими кретинами. Затем написал на клочке бумаги свою часовую ставку, прибавив лишний нолик. По-моему, его это не испугало, пообещал в ближайшее время связаться.
– Тридцать часов в месяц – это много…
– Всего четыре дня…
– Ты должен делать то, от чего чувствуешь себя счастливым, – вздохнула Мэри. – Ты чувствуешь себя счастливым?
Уилл испустил тяжкий стон.
Какое там счастье! Флора у Марго – в соответствии с графиком. Они вернулись к первоначальному плану и стали просто людьми, которые завели одну собаку на двоих. Не будет больше совместных прогулок, обедов и ужинов, не говоря уже о страстных объятиях темными ночами. Они не будут доверять друг другу свои секреты. Передали собаку и разошлись. Неужели так будет каждое воскресенье?
Мэри бросила на него оценивающий взгляд, как на букет полузавявших цветов, которые надо продать за полцены.
– Послушай, можешь подбросить меня домой в фургоне? Завтра утром сосед Марек должен забрать его на техосмотр.
– А почему Марек не может забрать его из магазина? – спросил Уилл.
Мэри бросила на него сердитый взгляд и молчала всю дорогу, пока не выбралась из машины.
– Зайди на минутку, хочу тебе кое-что показать.
Наверное, надо что-то починить, пока Ян участвует в благотворительной гонке Лондон – Париж. Позавчера пришлось разбираться с салфеткой, застрявшей в насосе стиральной машинки.
Уилл шел за Мэри по садовой дорожке. Вьющаяся по стене дома глициния расцвела пышным цветом. Сейдж уже сфотографировала ее для Инстаграма во всех мыслимых и немыслимых ракурсах.
– Инструменты захватить из гаража? – спросил Уилл.
Мать покачала головой.
– Я сказала «показать», а не «починить». Вернее, можно и так сказать, но не в доме, – добавила она и постучала пальцем по голове сына.
Мэри прошла прямо к серванту в гостиной, купленному Берни и Мо сразу после свадьбы. Уже несколько десятков лет он считался безнадежно устаревшим, а теперь вновь вошел в моду. Роуэн не раз намекала, что с удовольствием его заберет, если матери хочется чего-то более современного.
Она открыла дверцу, за которой скрывалась стопка фотоальбомов.
– Так, где же, где же… – пробормотала она себе под нос.
Альбомов было много. Это надолго.
– Я поставлю чайник, – решил Уилл.
Когда он принес чай, Мэри сидела за столом с большим темно-синим альбомом.
– Ты не забыл мой заменитель сахара?
– Я хоть раз его забыл? – Уилл сел рядом с матерью и водрузил чашки на подставки, которыми изобиловали все горизонтальные поверхности в доме. – Что ты хотела мне показать?
– Мои свадебные фотографии. Ну, то есть с моей первой свадьбы, – сказала Мэри, подвигая альбом к сыну, которого не слишком интересовали воспоминания о злосчастном дне, когда его мать вышла замуж за мужчину, оказавшегося чудовищем. – Просто посмотри. Потешь мать-старушку.
Уилл с тягостным вздохом открыл альбом. На первой странице он увидел снимки, где Мэри готовится к торжеству. В свои двадцать она выглядела совсем девочкой. В те времена девушки не знали сложных техник макияжа, вроде контуринга или микроблейдинга, как сейчас Сейдж с подругами. Мэри подкрасила глаза и губы, а светлые волосы расчесала на прямой пробор и оставила распущенными. Мо прикрепляла фату, и Мэри улыбалась.
На остальных фотографиях были изображены подружки невесты, мальчик с кислым лицом, Берни и Мо, садящиеся в винтажный «Роллс-Ройс», и, как положено на свадьбе дочери флористов, букет невесты во всех видах (бледно-розовый амариллис, белые розы и гипсофила – просто и со вкусом), цветы в церкви и на столах в зале для приемов.
Он долго листал альбом, пока не дошел до снимка, где новобрачные идут по проходу церкви. Питер как раз шагнул в столб света, льющегося в витражное окно, и его лицо было трудно рассмотреть.
Несмотря на это, в желудке Уилла разыгрался настоящий шторм. Он заставил себя перевернуть страницу и посмотреть на следующее фото. Молодожены стоят на ступеньках церкви, рука в руке. На Мэри – простое белое платье, совсем скромное, Питер – в костюме с брюками клеш и в рубашке с огромным воротником.
– Удивительно, как люди ухитрялись найти свою любовь в семидесятые, когда все носили такую уродливую одежду, – заметил Уилл.
– Посмотри на него, – потребовала Мэри. –
