что удобно будет революцию начать после естественной кончины государя императора Александра Павловича, коего смерти никто так скоро не ожидал. Впрочем, время начатия долженствовало определиться преимущественно обстоятельствами и силою общества, в каковом случае и насильственная смерть покойного государя могла оказаться надобною; но сие только в крайнем случае, ибо охотнее дождались бы его собственной смерти, разве опасность общества при силе оного и обстоятельства не позволили бы медлить. Вот образ действия, о котором более всего говорено были и с которым все члены общества, как в южном, так и в северном округе, были согласны. Ежели о чем еще спорили, то единственно об образе введения нового порядка: чрез Временное ли правление, чрез собор ли депутатов и тому подобное; но все говорили, что революция не может начаться при жизни государя императора Александра Павловича и что надобно или смерть его обождать, или решиться оную ускорить, коль скоро сила и обстоятельства общества того требовать будут. В сем точно по истине были все согласны. Но справедливость требует также и то сказать, что ни один член из всех теперешних мне известных не вызывался сие исполнить; а напротив того, каждый в свое время говорил, что хотя сие действие может статься и будет необходимо, но что он не примет исполнения оного на себя, а каждый думал, что найдется другой для сего. Да и подлинно большая разница между понятием о необходимости поступка и решимостью оный совершить. Рассудок может говорить, что для успеха такого-то предприятия нужна смерть такая-то, но весьма далеко от сего умозаключения до самого покушения на жизнь. Человек нескоро доходит до такового состояния или расположения духа, чтобы на смертоубийство решиться; во всем соблюдается в природе постепенность. Дабы способным сделаться на смертоубийство, тому должны предшествовать не мнения, но деяния; из всех же членов теперешнего Союза благоденствия ни один, сколько мне известно, ни в каких отношениях не оказывал злобных качеств и злостных поступков или пороков. Посему и твердо полагаю я, что ежели бы государь император Александр Павлович жил еще долго, то при всех успехах Союза революция не началась бы прежде естественной его смерти, которую бы никто не ускорил, несмотря на то что все бы находили сие ускорение, может быть, полезным для успеха общества. Сию мысль объясняю я при полной уверенности в совершенной ее справедливости.

Другое предположение было следующее: начать революцию во время ожидаемого Высочайшего смотра войск 3-го корпуса в 1826 году. Первое действие долженствовало состоять в насильственной смерти государя императора Александра Павловича, потом издание двух прокламаций: одну войску, другую народу. Затем следование 3 корпуса на Киев и Москву с надеждою, что к нему присоединятся прочие на пути его расположенные войска без предварительных даже с ними сношений, полагаясь на общий дух неудовольствия. В Москве требовать от сената преобразования государства. Между всеми сими действиями 3-го корпуса надлежало всем остальным членам Союза содействовать революции. Остальной части южного округа занять Киев и в оном оставаться. Северному округу поднять гвардию и флот, препроводить в чужие края всех особ императорской фамилии и тоже сделать требование сенату, как и 3-й корпус. Потом ожидать от обстоятельств, что окажется нужным к дальнейшим действиям. 3-й корпус не требовал от остальной части южного округа никакого содействия в первоначальном действии, но чтобы потом одинаковые с ним объявить чувства и намерения и завладеть войском. Соображая сие предположение с силою южного округа, о коей подробно будет объяснено в 19 пункте, ясно видеть можно, что сие предположение никак не могло быть приведено в исполнение, ибо ни в каком отношении не обещало ни малейшего успеха. Оно доказывало некоторую нетерпеливость, которая при сближении времени к исполнению назначенного необходимо уступила бы рассудку. Сие предположение было еще сделано в 3-м корпусе в 1824 году. Я, Юшневский, Давыдов, князь Волконский и князь Барятинский сильно тогда спорили против оного во время Киевских контрактов 1825 года и совершенно оное тогда опровергнули. Во второй половине 1825 года было оно опять возобновлено. А дабы лучше убедить в невозможности оное исполнить уже и потому, что северный округ не будет в состоянии действовать таким образом, как сие предположение от него ожидало, дал я совет прежде всего обождать верных сведений о Петербурге. Князь Трубецкой ехал из Киева в Петербург и долженствовал привести сии сведения, но прежде получения таковых был Союз открыт. Я повторяю, что сие предположение слишком было неосновательно, чтобы не уступить рассудку и не быть совершенно оставленным при сближении времени, к его исполнению назначенного: чем таковое время далее отстоит, тем все кажется возможнее, а чем оное ближе становится, тем явственнее усматривается невозможность. Я тем более со своей стороны был в том уверен, что имели мы уже подобный опыт в 1823 году, в котором та же управа 3-го корпуса вдруг вздумала таким же образом действие начать в Бобруйске, где 9-я дивизия была на работе, и к нам написала, чтобы несколько членов поспешно туда прибыли, не говоря для чего. Никто, однако же, не ездил и, потом обдумав положительнее дело, оставили они сами сие намерение без всякого исполнения. То же бы случилось и в сем разе. К тому же сделанное выше замечание насчет покушения на жизнь государя императора Александра Павловича отнесено быть может также и к сему предположению.

Вообще, заметить можно, что два главных существовали оттенка во всех предположениях. По первому располагалось начальное действие в Петербурге, а от армии и губерний ожидалось содействие.

По второму располагалось начальное действие в армии где-нибудь, а от Петербурга ожидалось содействие. Что же касается до подробностей, то по оным сии два главные предположения разделялись на весьма большое количество, ибо весьма часто о том говорили и каждый раз что-нибудь прибавляли, убавляли, одним словом, иное толковали. И хотя с первым вышеобъясненным предположением и были все члены согласны, но согласие состояло в главных только чертах, как я уже объяснил, а точного, подробного, положительного, полного и неукоснительного предположения общество до самого конца еще не составило. Сие уже доказывается не тем, что второе предположение могло возникнуть.

Не имели ли сии общества высших над собой правителей, действовавших сокровенно или таинственно, и кто были таковыми?

Южный округ Союза благоденствия никаких не имел высших над собою правителей, действовавших сокровенно или таинственно, и до отъезда моего из Петербурга в 1824 году не имел также и северный округ таковых, да и после того не слыхал я, чтобы таковые появились или установились в нем.

Не считали ли общества своими