— Это Африка, Уильям! Вот вроде бы большинство негров исповедуют мусульманство или христианство, но это никак не мешает им молиться своим духам. Бог далеко, а духи всегда рядом. И, учитывая какую жизнь они ведут, тут поневоле поверишь во всё, что угодно! А так да, ты прав. Пистолет советский, а вот убийца точно африканец. Ну, или человек, хорошо знающий африканские обычаи. Вряд ли европеец: тот обставил бы всё совсем по-другому, а тут явно что-то сугубо африканское. Кстати, я слышал, в глубине Африки то ли зародилось, то ли возрождается какое-то течение… Но там пока всё смутно и непонятно. По ним вроде бы уже работает кто-то. Чисто из интереса: вдруг когда-нибудь да пригодится?

— Убийца был один, Джеймс.

— Один?

— Да. Наши люди обследовали весь дом и повторно допросили служанку и выживших охранников. Следы и почерк определённо указывают: убийца был один, но очень профессиональный. Часовых на вышке он снял с помощью самой простой американской снайперской винтовки. Не советской СВД, а американской М-4. А диктатора застрелил из пистолета с глушителем, как и часть телохранителей. Шёл и буквально косил всех, а его никто словно не видел.

— Значит, это всё-таки негр, — задумчиво проговорил Джеймс. — А чтобы запутать следы, пользовался разным оружием.

— Может быть, — кивнул Уильям. — Но интересно то, что служанка, очнувшись, ничего не смогла ни вспомнить, ни описать. Последнее, что отложилось в памяти, будто кто-то её остановил и задал вопрос. А дальше всё, как чёрная стена перед глазами. Её долго допрашивали: и просто, и с пристрастием. Толку ноль. Жаль, не сразу догадались взять кровь и мочу на анализ, чтобы проверить на наличие транквилизаторов.

— И?

— …и обнаружили наркотик растительного происхождения, ранее неизвестный. Точнее очень слабые его следы. Сейчас его пробуют синтезировать, чтобы понять, что это, но пока безуспешно. И скорее всего ничего у химиков не получится. Слишком мало исходного материала. Да и время упущено.

— То есть, ты предполагаешь, служанку убийца пожалел?

— Похоже, а возможно, именно она передавала информацию напрямую убийце. Ну, или пользуясь такими действенными наркотиками, её использовали втёмную. А убийца просто подстраховался, так как убивать не хотел по каким-то своим причинам.

— Да, всё весьма запутано… — пробормотал Джеймс. — Прямо детектив в стиле Агаты Кристи!

— Хуже, намного хуже! Мы до сих пор не знаем ни мотивов убийцы, если он действовал по собственной инициативе, ни тех, кого он представляет, если выполнял чей-то заказ. Ни одна оппозиционная организация так и не взяла на себя ответственность за убийство лидера Эфиопии. И это более чем странно. Поэтому я склонен считать, что мы имеем дело с чистой случайностью. Менгисту просто решили отомстить за смерть или разорение своей семьи. Осмелюсь предположить, убийца долгое время находился в длительной командировке или отсутствовал в стране, а вернувшись, свершил акт возмездия. Скорее всего, он военный, либо бывший военный, и проживал в Южной Америке. Там мог наслушаться разных историй про культ Смерти ацтеков и воплотить его в жизнь лично.

— Где это он там мог такому научиться? Сомневаюсь.

— Да где угодно: в Сальвадоре или Мексике, хоть в Никарагуа. Это они любят жестоко убивать и потом глумиться над трупом, рисуя какие-то знаки.

— Ну, не только они… Слышал, многие европейцы, особенно французы, склонны сейчас к оккультизму. А там без жертвоприношений тоже никак.

— Да, но тем не менее. Правда, не всё в убийстве диктатора подпадает под южноамериканский канон. Индейцы обычно расчленяют трупы, отрезая голову, руки, ноги. Тут же просто изрешечённое пулями тело, и всё. Да ещё эти знаки, нанесённые повсюду кровью жертвы. Они очень заинтересовали наших специалистов. Подобные в европейских ритуалах точно не задействуют. Нашли лишь один аналог в древнем манускрипте, который хранится в Британском музее. Привезли его в своё время из Египта, но написан он не иероглифами и не буквами, а до сих пор не расшифрованными символами. Так что все сейчас ломают голову: что пытался изобразить убийца? Вот такие дела.

— Думаешь, замешана какая-то тайная секта?

— Нет, не думаю, — после небольшой паузы проговорил Уильям. — Скорее всего, это всё-таки одиночка. Допускаю, и стены-то он разрисовал просто ради устрашения, не понимая значения самих знаков. Но своего он добился! По Аддис-Абебе вовсю циркулируют самые нелепые и ужасные слухи, один фантастичнее другого. Негры очень напуганы. Однако скоро они забудут и о Менгисту, и о его зверском убийстве и начнут творить такой произвол, что впору за голову будет хвататься.

— Не спорю. Тогда давай допьём и займёмся делами. И да здравствует королева!

— Да здравствует!

На этот раз они чокнулись высокими бокалами, дабы выпить за здоровье королевы и на время отрешиться ото всех проблем, позабыв обо всех неграх вместе взятых. Бремя белого человека нелегко, и нести его надо с честью, желательно хорошенько предварительно отдохнув…

* * *

Любовь Неясыть после суток дежурства у постели больного мальчика хотела лишь одного: спать! Кризис прошёл, и заболевший корью ребёнок теперь неминуемо выздоровеет. Она всё же смогла спасти его! Отец мальчика — министр финансов Эфиопии — буквально выкрал Любу из правительственного здания и увёз на первом подвернувшимся автомобиле.

Сначала, когда два бравых негра начали настойчиво подталкивать её к стоящей во внутреннем дворе машине, она ничего не поняла. Даже какое-то время сопротивлялась, и уже было собралась до конца отстаивать свою честь, как кто-то обронил слово «рьебьонок».

Отец мальчика, мешая в кучу все знакомые ему языки, сумел-таки в итоге пояснить, что его сыну нужна помощь. Он буквально умолял спасти своего ребёнка! И Люба не устояла и согласилась. Сутки Любовь Владимировна боролась за жизнь мальчика. А на вторые, убедившись, что кризис миновал, удалилась в женскую половину дома, где смогла, наконец, выспаться.

Едва проснувшись, Любовь Владимировна ощутила вокруг какую-то нервозность. И вскоре удалось выяснить её причины: прошлой ночью убили Менгисту Хайле Мариама.

Это вызвало состояния шока даже у неё, не говоря, собственно, о министре и всей его семье. Узнав о трагедии, Неясыть сразу попросила отвезти её в госпиталь. Однако попасть туда смогла лишь под вечер. По улицам просто невозможно было пройти гражданским лицам. Там царило нездоровое оживление, и то и дело слышались выстрелы. Часто одиночные, но иногда били даже очередями. Поэтому все улицы заполонили военные, выставив блокпосты и проверяя всех и каждого.

Министру пришлось выписывать ей пропуск и потом везти до самого госпиталя на своей машине. Там он попрощался с ней, наговорив кучу любезностей и благодарностей, и сунул ей деньги. Она стала с возмущением отказываться, но в конце