Чебриков невольно поморщился и, не удержавшись, поправил:

— Экстремисты, Михаил Сергеевич.

— Ну, я и говорю: экстермисты, — невозмутимо повторил Горбачёв. — Да, наработал Менгисту, ничего не скажешь. А что народ?

— Минимум тридцать процентов населения поддерживает оппозицию. В Эритрее процентов семьдесят, то есть практически большинство.

— Да, всё тут ясно. Ну, хорошо, сообщите всем членам Политбюро о происшедшем и продолжим разговор на совещании Политбюро. Сколько вам нужно времени, чтобы подготовиться к нему?

— Сутки, товарищ Генеральный секретарь.

— Хорошо, думаю, что маршалу Соколову этого времени будет достаточно. И Крючкову тоже, наверное.

На следующий день Политбюро ЦК КПСС собралось почти в полном составе. Зал буквально гудел перед началом заседания. Новость о гибели, вернее убийстве лидера Эфиопии разлетелась по миру. В воздухе запахло жареным. Ситуация для советского правительства складывалась до крайности неприятная.

— Что будем делать, товарищи? — спросил Горбачёв у собравшихся на внеочередное заседание после того, как закончил зачитывать тревожную телеграмму.

В зале зашевелились, но высказываться никто не торопился. Все ждали, кто начнёт первым.

— Что же вы молчите, товарищи? Мы должны достигнуть консенсуса. Дело совсем не рядовое. Налицо серьёзное осложнение мировой обстановки. Нужно высказаться по этому поводу. Это дело государственной важности, а вы молчите… Хорошо, раз никто не хочет брать слово, то попрошу товарища Чебрикова изложить свои предложения. Маршалу Соколову приготовиться вслед за ним сделать доклад. Прошу вас, Виктор Михайлович!

Председатель КГБ поднялся со своего места и неспеша пошёл к трибуне, держа в руках тонкую кожаную папку. Дойдя до кафедры, он разложил на ней папку и, открыв, стал зачитывать первый сверху листок с международной обстановкой.

— Таким образом, обстановка в Эфиопии такова, что мы со дня на день ждём столкновения противоборствующих сторон. Слишком разнятся их взгляды и идеологии. Там есть и правые, и левые, есть оппозиция, члены Дерга, а также недовольные текущим положением дел военные. Налицо скрытое противодействие различных групп населения. Да и военные в стороне не остались. Офицерская среда неоднородна ни по классовому происхождению, ни по уровню достатка, но от войны устали почти все. И уже открыто выражают свои взгляды. Буквально накануне мы получили сведения об организации заговора с целью смещения Менгисту Мариама. Возник он среди офицерского состава второй революционной армии. А через два дня Менгисту убили! Это обстоятельство стало полной неожиданностью, как для нашего ведомства и партийного аппарата Эфиопии, так и для многих военных, в том числе и среди заговорщиков. За прошедшие сутки мы получили массу информации по убийству Менгисту, но ничего существенного так и не узнали. Ни кто именно его убил, ни, собственно, с какой целью или за что. Отсутствие этих данных не способствует прояснению ситуации, мешает объективному пониманию обстановки и выработке правильного решения. Надеюсь, в ближайшее время многое прояснится. Противоборствующие силы проявят себя и сделают соответствующие заявления. У меня всё, товарищи.

— Что вы предлагаете делать? — спросил с места один из членов Политбюро.

— Предлагаю некоторое время понаблюдать за естественным ходом развития ситуации в Эфиопии, — ушёл от прямого ответа Чебриков. — И мне интересен доклад министра обороны. Я думаю, что он владеет обстановкой не хуже, чем я.

— Да, прошу вас, Сергей Леонидович, — тут же сказал Горбачёв со своим ставропольским гэканьем.

Министр встал и, тоже прихватив папочку, направился к кафедре. Умостившись за ней, раскрыл документы и, глянув на напечатанные сроки и цифры, кратко охарактеризовал положение дел в Афганистане. Помимо этого, доложил сколько частей и войск задействовано в Эфиопии и по каким причинам.

Все его внимательно слушали, пожимали плечами, изредка качали головами, между делом тихо перешёптываясь. Как говорится, давно такого не было, и вот опять.

— Какое ваше предложение, Сергей Леонидович? — вопросил Горбачёв.

— Я считаю, что нам необходимо постепенно выводить весь свой воинский контингент, ограничившись лишь некоторым количеством советников для контроля обстановки. Влезать второй раз в гражданскую войну, как в Афганистане, я считаю нецелесообразным. Мы не потянем одновременно две войны. В любом случае, с Эфиопией нам придётся проститься. Политика Менгисту Мариама привела к сплошным войнам, в которые он втянул и нас. Это моё мнение, и я на нём настаиваю. Многие военнослужащие задействованы при ликвидаторской работе на Чернобыле. У нас нет возможности, устранять последствия ядерной аварии, воевать в Афганистане, да ещё и заниматься урегулированием конфликтов в Эфиопии. Пусть они там сами разбираются.

— Сергей Леонидович, я вас понял, прошу садиться. От себя могу добавить, что мы не можем вот так вот взять и уйти с политической арены в Эфиопии. Не берусь осуждать внешнюю политику предыдущего руководства, но мы уже теряли влияние в Африке. Когда покинули Сомали, выбрав Эфиопию, как основного союзника. И очередной поспешный уход из страны станет потерей лица и приведёт к снижению общемирового авторитета СССР. Этого допустить никак нельзя. Убили одного, поставим другого. Чем занимается Служба внешней разведки? Пусть проработают этот вопрос и предложат вменяемую кандидатуру в качестве разумной альтернативы прошлому. Быть может, он окажется даже лучше, чем Менгисту Мариам? Надо просто работать в этом направлении, работать…

Горбачёв сделал паузу и быстро оглядел всех присутствующих. Судя по лицам, многие с ним согласились, и он приободрился.

— Ну что, товарищи, у кого какие есть мнения?

Члены Политбюро загудели, прося слова. Один за другим они выходили на трибуну и высказывали своё мнение. Кто-то соглашался с министром обороны, кто-то с Председателем КГБ. Но сути дела это не меняло. Ведь ответственность за принятое решение, тем не менее, ляжет на Генерального секретаря.

— Так, подытожу прения, — расслаблено сказал Горбачёв. — Министр обороны предлагает свёртывать нашу помощь полностью, сохранив на некоторое время поставки оружия и боеприпасов. А Председатель КГБ считает, что нужно обождать и военную помощь всего лишь ограничить. Но не уходить из Эфиопии, пока обстановка там совсем уж не накалится. Может, ещё у кого-то есть что сказать?

Руку поднял глава советской внешней разведки Владимир Александрович Крючков.

— Прошу вас, Владимир Александрович!

— Товарищи, мы выслушали предложения от министра обороны и председателя КГБ. Они похожи, но не совсем, а нам необходимо прийти к консенсусу. Как только мы достигнем консенсуса, значит, мы на правильном пути. И не забывайте: катастрофа в Чернобыле оттягивает многие ресурсы. Мы уже не можем позволить себе оказывать помощь Эфиопии в прежнем объёме.

— Да, да, консенсус нам необходим. Вы это правильно заметили, Владимир Александрович. Ну, а какое решение предлагаете вы?

— Я за то решение, которое примет большинство. Мне нравится предложение и одного выступающего, и другого. Но вместе с тем, мы должны