— Нет. Такова моя грязная правда. Считай, что это была наша прощальная ночь. Ха. — заключила я, хотя веселья в моих словах не было ни на грош.

Мне было плевать, что я пьяна, моё состояние всё равно никак не повлияло бы на суть сказанного. Я чувствовала себя плохой, очень плохой, но отчего-то мне стало легко, больше не нужно было держать эти камни в себе.

Его пошатнуло, он схватился за голову и сел в машину. Никто больше не пытался удержать меня. Я вернулась домой. Во дворе было пусто, все уже разошлись по домам и легли спать.

Я помылась, напилась воды и, наконец, добралась до постели. Некоторое время я чувствовала, как бешеная кровь бегает по моим жилам, но вскоре погрузилась в сон без сновидений.

С утра бодрость наполняла всё моё тело. Я, как заведённая, занялась делами, словно прошедшая ночь не была наполнена странными событиями. Мы с Максимкой убрали со стола, перемыли гору посуды остатками средства, которое вчера почти полностью было изведено на мыльные пузыри.

Молодожёны проснулись позже всех. День выдался знойный; мы вчетвером: я, Максим, Света и Сашка, отправились купаться на пляж. До места шли парами, чтобы не мешать друг другу. По дороге Максим заговорил со мной:

— Я знаю, что ты была с ним. — он имел в виду Дилана.

— Я сказала ему, чтобы ушёл. Тебе нечего бояться.

— Лучше бы Саша его убил! Зачем ты защитила его? Он же нас обижал! — возмущённо заявил сын.

— Послушай, он был болен, но долго лечился, больше он никогда не обидит нас.

— Я не хочу обратно! Я не буду с ним жить! Он мне не отец! — заистерил Максим.

— Тише-тише. Никто не собирается обратно. — успокоила я его. — Эй! Кто нос опустил? Давай, шагай бодрее.

Мало-помалу мы отвлеклись от неприятных тем, уплыли на надувном матрасе в море. Время от времени я совершала дальние заплывы, мне нравилось ощущать себя почти в невесомости.

На берег я выбралась первая, на мобильнике мигало сообщение от мамы: «Диана, срочно домой! Одна». Внутри у меня что-то ёкнуло, просто так мама не стала бы вызывать меня одну.

«Наверное, снова явился Дилан, чтоб его…» — выругалась вслух я, так как никто не мог услышать.

Телефон Светы лежал рядом, я оставила на нём сообщение, что ушла за едой и скоро вернусь.

Дома я всё поняла по одному только маминому лицу.

— Объяснись. — строго потребовала она.

— В чём? — я состроила невинную мордашку и удивлённо захлопала ресницами, но маму моя игра не впечатлила.

— Сходи в мою комнату, полюбуйся.

В комнате на Светиной (уже бывшей) кровати лежал Дилан, судя по тазику на полу и тяжёлому алкогольному запаху, пьяный.

— А теперь давай на кухню. — скомандовала мама. — Рассказывай, как всё было.

Мы удалились, чтобы не тревожить болезного, и я коротко объяснила.

— Вчера он приехал, думал, это моя свадьба, на него набросился Сашка, я разняла их. Потом мы ушли, и я сказала ему, чтобы ехал домой.

Но мама и здесь проявила чудеса проницательности:

— А перед этим напоила? Что было между «мы ушли» и «я сказала»?

«О, чуткая мама, ну зачем тебе это знать?» — взвыла про себя я, но делать было нечего, пришлось рассказать.

— Мы были в Верхнем Волчке, я хотела, чтобы он вспомнил…

— Дальше?

— Я выпила.

— И?

— И — да. Мы… В общем, я знаю, что не должна была этого делать…

— Дальше!

— Мы вернулись, я прогнала его.

— Это всё? Закончила? А теперь скажу я. Я собралась идти за средством для мытья посуды и по дороге в магазин обнаружила Дилана, он лежал без сознания прямо на дороге, в пыли, возле машины. Мне с трудом удалось привести его в чувства, пришлось попросить соседей, чтобы помогли притащить его сюда. Он полдня пролежал на солнце еле живой, Диана! Кто дал тебе право так поступать с ним? Как ты могла оставить человека в таком состоянии?

— Я не оставляла его ни в каком состоянии, он вообще не пил при мне. А как ты можешь жалеть его? Мама, он ни за что избил собственного сына! Это не тот Дилан, которого ты знала, так что пусть проваливает отсюда, пока все остальные не вернулись.

— Перестань оправдываться. Ты, что, с самого начала не видела, что он не в себе, что ему нужна помощь? Ты же врач! Ты первая должна была забить тревогу, а не доводить до крайности! Ты знаешь, каково заново начинать жизнь в 35 лет? И не неси мне эту чушь, что это, якобы, не он. Я помню его ещё ребёнком! То, что случилось, полностью на твоей совести! Тебе достался не просто муж, а подарок судьбы, и погляди, до чего ты довела его! Он на глазах превратился в старика!

— Чёрт… — меня охватила истерика, события последних лет снова промелькнули у меня перед глазами. Возможно, мои попытки привести Дилана в норму были недостаточными. Ведь я же предлагала ему лечение, но он меня не слушал. Я была для него пустым местом. Да, я опустила руки и отвернулась, когда рухнули последние надежды сохранить семью.

Мама проехалась в аккурат по больному месту.

— Хватит чертыхаться! — продолжала ругаться она. — Тебе самой судьбой был дан этот человек, другого уже не будет, ты это понимаешь? Тебе никто не даёт выбора, ты просто не имеешь права отказываться от него. Иди, приводи его в порядок, принеси ему воды и не смей прогонять. Что встала?

Вид у мамы был воинственный, за свою правоту она готова была стоять до победного конца. Её слова заставили меня по-другому взглянуть на ситуацию, мне ничего не оставалось кроме как согласиться с ней:

— Ты права, мама… — глотала слёзы я. — Я должна была отправить его лечиться, я хотела, но после всего этого кошмара у меня просто не было сил, он меня не слушал… Когда он разбил Максиму голову, у меня всё выгорело внутри… Мне противно даже смотреть на него…

— А ты чем лучше? Вспомни, из-за чьей шизы всё началось? Это всё твоих рук дело, ты и расхлёбывай, иначе, когда спохватишься, будет уже поздно. Умой лицо и иди к нему. — строго сказала она.

Я налила воды в стакан и пошла в комнату, где лежал Дилан. Он не спал, но никак не отреагировал на моё появление. В воздухе витал крепкий запах перегара, включенный вентилятор слабо справлялся с ним. Я протянула стакан Дилану:

— Выпей. — он остался лежать неподвижно. — Дилан? Выпей, тебе нужно промыть желудок, чтобы стало легче. — я старалась говорить как можно тише.

Он, держась за шею, приподнялся, взял стакан и большими глотками осушил его. Половина его лица, та, которая больше всего пострадала от Сашкиного удара, заметно сгорела на солнце и от этого опухла ещё сильнее. Я обратила внимание, что вся одежда у Дилана пыльная и грязная, на рубашке пятна от крови, не хватает одной пуговицы. Ужасный вид.

Его вырвало, я принесла ему ещё и ещё стакан, дала таблетку, но и она надолго не задержалась у него в желудке. В конце концов, он обессилел и отказался от питья.