В 1651 году Томас Гоббс опубликовал «Левиафан»[467], одну из самых влиятельных книг, когда-либо написанных о политике. В ней он утверждал, что людям желательно отказаться от свободы действовать по своему усмотрению, чтобы избежать анархического состояния войны всех против всех, с постоянным страхом и опасностью насильственной смерти. Войны можно и нужно избегать, передав право управления суверену (правителю). Именно суверен должен устанавливать законы и делать все необходимое для сохранения мира и общества, избегая катастрофы гражданской войны, которая для Гоббса была наихудшей из возможных ситуаций. Гоббс писал это во время Гражданской войны в Англии. Это была жестокая схватка за то, кто будет править Англией, приправленная насильственной борьбой католиков с протестантами, что было обычно в Европе XVII века. Война шла на всех Британских островах, причем особенно ожесточенный характер она приобрела в Ирландии. Если судить по процентному количеству убитых от общей численности населения, эта война была худшей в британской истории. Так Гоббс стал свидетелем ужасающих последствий потери управления в стране.

Сравнение сообществ охотников-собирателей с государствами, основанными на оседлом сельском хозяйстве, показывает, что Гоббс в определенной степени был прав. Первые правители могли присвоить себе богатство и лишить массы народа свободы и власти, но они действительно стремились ограничить насилие. Вспомните, что могло произойти, когда две группы охотников встречались в период палеолита. Если они были связаны родством, у них находились веские причины для сотрудничества, поэтому сначала могли идти длительные обсуждения возможных семейных связей. А что могло произойти, если они оказывались ничем не связанными между собой незнакомцами? Начнут ли они сражаться или уйдут с миром? Сражение — дело опасное: могут ранить, а то и убить. Однако у него есть и возможные выгоды: во-первых, победители смогут захватить имущество проигравшего, включая территорию и женщин, а не только вещи. Если одна группа чувствовала, что она значительно больше и сильнее, ее начинала манить легкая победа. Во-вторых, теперь, когда две группы обнаружили друг друга, было бы безопаснее по возможности полностью устранить другую. А то побитые выжившие могут вернуться позже со многими другими бойцами. Так что самым безопасным вариантом было бы напасть на них сейчас. В идеале все должны быть убиты, чтобы никто не мог сбежать и замыслить месть. Наконец, успешный воин мог серьезно повысить свою репутацию и статус в группе. Горячие молодые люди, еще не имевшие возможности показать себя, всегда стремятся заработать авторитет у своих сверстников. Убившие много противников могли демонстрировать приобретенный высокий статус в одежде или татуировках, таким образом закрепив свое положение. Как видите, убийство незнакомцев могло быть скорее вознаграждено, чем наказано, — в конце концов, не было никаких законов, запрещающих это.

Напротив, в государствах, где есть законы, не потерпят человека, стремящегося вершить собственное правосудие, например замышляющего убийство из мести. Как отмечал в 1919 году немецкий социолог Макс Вебер, государства присваивают себе монополию на законное применение насилия[468]. Вебер пошел дальше и определил государство как организацию, которая может обладать исключительным правом на применение и санкционирование физической силы против людей на своей территории. Месть запрещена, поскольку именно государство принимает решение о виновности и наказании. Хорошие правители, такие как Хаммурапи, обещают народу, что преступники будут наказаны справедливо. Последствия неправильного поведения буквально прописаны заранее, так что незнание законов — не оправдание. Каким бы слабым ни был человек, он может быть уверен, что государство будет вершить правосудие от его имени. Точно так же преступник будет бояться, что против него будет вся система, а не только семья жертвы. Нет смысла убивать всех родственников своей жертвы, чтобы избежать их мести, поскольку не одна лишь семья жертвы будет наказывать преступника, а государство. Право силы теперь отменяется. Кроме того, боги часто поддерживают закон, добавляя власть и риск наказания со стороны всевидящих сил.

Недостатком того, что государство берет себе право определять применение насилия, оказывается потеря свободы, даже если эта свобода заключается в возможности безнаказанно убивать. Мы не имеем права отвергать верховенство закона или стремиться к личной мести, если мы живем в государстве. Мы рождаемся в правовых системах и не можем отказаться принимать ценности и законы, с которыми мы не согласны, даже если тиранические правители злоупотребляют своим положением, чтобы эксплуатировать и угнетать людей. Преимущество государственного правления заключается в значительном снижении преступности, особенно убийств. Это и есть общественный договор[469], который давно служит предметом обсуждения моральными авторитетами и политическими философами. Таким образом, кодексы законов — одни из наших величайших изобретений.

Помимо законов, государства создавали профессиональные армии, чтобы усилить свою мощь[470]. Вместо того чтобы все мужчины выходили сражаться, когда это было необходимо, теперь это занятие отдавалось хорошо обученным солдатам, защищенным доспехами и оснащенным настоящим оружием и лошадьми. Даже когда завоевывались города, не было особых причин убивать крестьян. Крестьяне считались ценным активом, так как производили продовольствие. Поскольку они не могли сравняться в бою с профессиональными солдатами, они не сумели бы отомстить, даже если бы захотели. 2000 лет назад это привело к миру на обширной территории Китайской и Римской империй, границы которых были защищены стенами и армиями. Города внутри стен могли находиться в сотнях миль от любого потенциального врага. Таким образом, шансы быть убитым в бою значительно снижались по мере того, как разрастались государства.

Самым жестоким государством всех времен, насколько нам известно, было государство ацтеков на территории современной Мексики, которое просуществовало примерно с 1345 по 1521 год. Ацтеки вели обширные военные действия с целью завоевания соседних государств и взимания с них дани. Взятие пленных было второй жизненно важной целью: пленники приносились в жертву богам. Все ацтекские юноши начинали воинскую подготовку с пятнадцати лет и могли быть призваны в армию, даже если у них были другие занятия. Война была настолько важна для их культуры, что ацтеки вели так называемые Цветочные войны, которые заранее так же согласовывались с соседними государствами, как мы сейчас организуем спортивные соревнования. Обе стороны договаривались перед битвой о численности армий, чтобы бой был честным. Они сражались, чтобы дать отдельным воинам возможность завоевать престиж, захватив пленных. Неплохой заменой таких войн стали современные футбольные матчи.

Пленников приносили в жертву, вырезая их сердца, на вершинах пирамид. Масштабы жертвоприношений ошеломляют: испанские хронисты, вторгшиеся в Мексику в 1519 году, сообщали, что в храмах ацтеков можно было найти подставки для черепов, где на