Шрифт:
Закладка:
Но есть границы, которых не может перейти никакой шантаж. Ваш шантаж, господин посланник, дошел до них. Если этот человек нужен вам, пусть за ним прилетит весь флот Трантора!
— О силе не может быть и речи, — сказал Эбл. — Но я замечаю, что вы тщательно избегаете отрицать значение того, что космоаналитик сказал под конец.
— Это ничего не значит. Имя Файфа — великое имя на Сарке. Даже если предположить, что так называемый космоаналитик правдив, у него в распоряжении был целый год, чтобы услышать это имя на Флорине. Он прибыл на Сарк в корабле, везшем мою дочь, это еще лучшая возможность, чтобы услышать имя Файф. Разве не естественно, что это имя слилось с его смутными воспоминаниями? Конечно, он может и не говорить правды. Эти постепенные откровения могут быть и заученными.
— Слушайте, слушайте! — закричал Рик, вырвавшись из цепких рук Валоны.
— Еще одно откровение, кажется, — заметил Файф.
— Слушайте. Мы сидели за столом. В чае было зелье. Мы ссорились. Не помню, из-за чего. Потом я не мог шевелиться. Мог только сидеть. Не мог говорить. Мог только думать: «Великий Космос, меня опоили». Мне хотелось вскочить, и закричать, и убежать, но я не мог. Потом другой, Файф, подошел ко мне. Он стоял и возвышался надо мной. А я не мог ничего сказать. Не мог ничего сделать. Мог только смотреть, подняв на него глаза.
— Повернитесь и взгляните на него! — быстро сказал Джунц. — Вы его знаете?
Рик обернулся к Сквайру Файфу. С минуту он пристально смотрел на него, потом отвернулся.
— Теперь вы вспоминаете?
— Нет! Нет!
Файф сделал свирепую гримасу.
— Ваш человек забыл свою роль, или же его история станет более вероятной, если он вспомнит мое лицо в следующий раз?
— Я никогда не видел этого человека, и никогда не говорил с ним, — возразил Джунц. — Я ищу только правду.
— Тогда могу ли я задать несколько вопросов?
— Задавайте.
— Благодарю вас за любезность. Теперь ты, Рик, или как там тебя зовут…
— Да, сударь?
— Ты помнишь человека, который подходил к тебе из-за стола, пока ты сидел, оглушенный и беспомощный?
— Да, сударь.
— Последнее, что ты помнишь, это то, что человек смотрел на тебя сверху вниз?
— Да, сударь.
— А ты смотрел на него снизу вверх или пытался смотреть?
— Да, сударь.
— Сядь.
Рик повиновался.
Некоторое время Файф не делал ничего. Безгубый рот у него сжался, мускулы под иссиня-черной тенью на щеках и подбородке напряглись. Потом он соскользнул с кресла.
Соскользнул вниз! Словно опустился под столом на колени. Но он вышел из-за стола, и тогда стало ясно, что он стоит.
Голова у Джунца закружилась. Человек, такой большой и величественный, пока сидел, внезапно превратился в жалкого карлика.
Уродливые ноги Файфа двигались с усилием, неуклюже неся его крупное тело и голову. Лицо у него налилось кровью, но глаза сохранили высокомерное выражение.
Рик сидел, Файф стоял, но они смотрели друг другу в глаза на одном уровне.
— Могу ли я быть этим человеком? — спокойно спросил Файф.
— Нет, сударь.
— Ты уверен?
— Да, сударь.
— Ты все-таки говоришь, что помнишь имя «Файф»?
— Я помню это имя, — настойчиво ответил Рик.
— Значит, кто-то ложно воспользовался моим именем?
— Да, должно быть.
Файф повернулся, медленно, с достоинством вернулся к столу и вскарабкался на свое кресло.
— С тех пор как я стал взрослым человеком, я никому еще не позволял видеть меня стоящим. Есть у вас основания продолжать совещание?
Вот тогда заговорил Джунц:
— Мне кажется, надо продолжать совещание. Ведь Рика подвергли зондированию не просто потому, что он космоаналитик!
— Вот и спросите его сами: почему его психозондировали, — сказал Файф.
— Разумеется, он не вспомнит, — гневно возразил Джунц. — Психозонд действует всего сильнее на наиболее логические цепи суждений, хранящиеся в мозгу. И все же стоит спросить у него об опасности, нависшей над Флориной. Итак, что вы помните, Рик?
— Только то, что была опасность и что она связана с космическими течениями, — пробормотал Рик.
Наступило молчание, которое снова нарушил Джунц:
— Вы говорили, что не доверяете показаниям, как вы их называете, туземцев. Но у нас есть один человек — не простой туземец. Мне кажется, он показал достаточно ясно, что не похож на почтительного флоринианина. Пора уже задать и ему несколько вопросов. Если он окажется упрямым и ненадежным, мы можем рассмотреть заявление о его выдаче Сарку.
Теренс, до сих пор упрямо рассматривавший пальцы на своих сжатых руках, бросил беглый взгляд на Джунца.
— Рик был в вашем поселке с тех пор, как его впервые нашли на Флорине, не так ли?
— Да.
— И вы были в поселке все это время? То есть вам не приходилось уезжать по делам надолго, да?
— Резиденты не ездят по делам. Все их дела — в поселке.
— Кто именно из Сквайров посещал ваш поселок в прошлом году?
— Откуда мне знать? Я не могу ответить на этот вопрос: Сквайры — это Сквайры, а туземцы — это туземцы. Для вас я Резидент, для них всегда туземец. Я не встречаю их у ворот и не проверяю документы.
— Кому принадлежат ваши земли?
— Сквайру Файфу.
Стин вмешался совершенно неожиданно:
— О, послушайте! Право! С такими расспросами вы играете на руку Файфу, доктор Джунц. Разве вы не видите, что никуда не придете? Неужели Файф заинтересован в слежке за этим человеком, неужели он возьмет на себя труд летать на Флорину и обратно? А зачем тогда патрульные?
— В подобном случае, — сказал Джунц, — когда экономика и, может быть, физическая сохранность планеты зависят от мозга одного человека, тот, кто применил зондирование, естественно, не станет доверять патрульным.
— Даже если он уничтожил этот мозг? — спросил, улыбаясь, Файф.
Эбл выпятил нижнюю губу и нахмурился. Его последняя ставка уплывала, как и все прочие, в руки Файфа.
Помощь пришла неожиданно со стороны угрюмо молчавшей Валоны:
— Я хочу сказать что-то.
— Говори, девушка. В чем дело? — сказал Джунц.
— Я только крестьянская девушка. Пожалуйста, не сердитесь на меня. Мне просто кажется, что все может быть по-другому. Был ли мой Рик таким важным? Ну, этим, космоаналитиком?
— Я думаю, был.
— Тогда это должно быть так, как вы говорили. Тот, кто поместил его на Флорину, не смел потом ни на минуту потерять его из виду. Я хочу сказать, чтобы Рика не бил начальник фабрики, чтобы дети не забрасывали его камнями, чтобы он
