Шрифт:
Закладка:
Ещё одно секретное задание будет, но об этом позже расскажу. Следующей весной я опять приеду, ещё мастеров да крестьян привезу, продуктов, одежды. Заберу, что вы наделать успели, и опять домой. И так каждый год. Когда вы там город да заводы начнёте строить, зверьё на север подастся, а за ним и вогулы откочуют. Так что врагов там не будет у вас. Живи, работай да богатей. Как тебе, Никанор Михайлович, перспектива?
– А ежели царь прознает про твоё самоуправство? – усмехнулся в бороду бывший дьяк.
– А мы тебе фамилию сменим, да и статус. Будешь сын боярский Никита Михайлович Шульга, – предложил Пётр.
– Сыновья у меня также в ссылке. Один – в Тюмени, а второй – в Туринске… – Видно было, что внезапное предложение Шульгину понравилось.
– Через пару лет отправим людей, специально обу ченных. Они сыновей твоих выкрадут и к тебе в Миасс доставят. Жен тебе и им подберём из дочерей боярских али дворян мелкопоместных, – ещё больше решил заинтересовать Шульгина Пётр.
– Как в сказке звучит. А стрельцы, что со мною были? – развёл руками ссыльный воевода.
– Им предложим тоже с тобой в Миасс перебраться, будут тебе помощники и охрана для начала, а там уж дальше сам решай, – предложил княжич.
– Вот смотрю я на тебя, Пётр Дмитриевич, и поражаюсь. Всё у тебя легко. На всё ответы есть. Не вяжется это с летами твоими. Больно разумен для отрока… – Пётр видел, что согласен на его предложение Шульгин.
– Четырнадцать лет мне скоро. Отец, небось, уже и невесту подыскивает, – улыбнулся княжич. – Так что, согласен, Никита Михайлович?
– Есть ведь ещё князь Разгильдеев? – сморщился новый управляющий.
– Баюш молчать будет, он у меня на огромном крючке сидит. – И Пётр рассказал, каким образом татарский князь оказался в его отряде.
– Везучий и умелый ты воин не по годам, врагов сотнями кладёшь, а своих почти не теряешь, – прокомментировал рассказ бывший казанский воевода.
– И тебя научу, Никита Михайлович. Ну что, по рукам?
– По рукам, Пётр Дмитриевич.
Договориться с князем Разгильдеевым и стрельцами оказалось легко.
К Уфе ладьи подошли 29 августа после полудня. Григорий Григорьевич Пушкин лично вышел встречать маленькую флотилию. Он был собой доволен. Удалось бросить весть по местным скотоводам, что в Уфе принимают шерсть по копейке за тюк. Много, конечно, собрать не удалось, но на одну ладью товара хватит. Поузнавал князь у местных и про земляное масло. И тут вполне удачно. Один башкирский мурза обещал проводить к такому месту княжича, если тот заинтересуется.
Прибыла царёва разведка очень удачно. Сегодня была суббота. Завтра же намечался большой базарный день, и местные кочевники должны были пригнать на продажу в Уфу лошадей и овец. Может, Пётр Дмитриевич и для себя что подберёт. До князя уже давно дошли вести о побоище на Белой. Он даже послал туда отряд стрельцов на небольшой ладье с сотником во главе, чтобы проверить невероятные слухи.
И слухи подтвердились. Да ещё как. Сотник Артамон Зубов вернулся через две седмицы и бегом бросился в терем к воеводе. Огромная гора трупов на берегу Белой собрала хищных птиц и волков со всей степи. Смрад стоял такой, что ближе чем на полверсты и подойти нельзя. Если непонятливые торгуты увидят эту гору, то желание ходить в набеги на Русь у них должно пропасть надолго, пока последний из увидевших не умрёт.
Воевода Уфы был не молод, всяких разных сражений повидал за свою жизнь немало, но такого ещё не было. Он сразу же отправил царю грамотку про сию небывалую гору побитых нехристей. Про потери отряда Пожарского он узнал только со слов Иркена, недавно вернувшегося с плотами леса. Погибла пара гребцов и ни один из стрельцов или служилых татар. Как же Пожарский с Разгильдеевым смогли учинить такое побоище? Князь с нетерпением ждал возвращения княжича, чтобы лично расспросить его.
Вечером пили здравицы за царя-батюшку, за храброго князя Разгильдеева и мудрого не по годам княжича Пожарского. Пётр мёд только пригубил, отнекиваясь молодостью. Успеет ещё, когда подрастёт, попировать на тризне врагов.
– Как же ты, княжич, столь малыми силами смог гору-то такую наворотить? – в десятый раз поражался старый воевода, уже прилично осоловевший от здравниц.
– По особой науке, что в книге про древнеримские баталии вычитал, учил я и помощник мой пан Заброжский этих стрельцов. Там написано и о том, как быстро стрелять, и как засады ставить, и как разозлить врага перед битвой, чтобы он голову потерял, – сказал воеводе этот отрок.
– Вот и батюшка твой, по слухам, всё из засад нападал да хитростью брал ляхов. Видно, и в тебе его таланты проснулись, – согласно покивал Григорий Григорьевич. – А убиенных в гору складывать тоже в той книге вычитал?
– В ней, князь. Чем непонятнее действия врага, тем больше их боятся. Придут торгуты снова и увидят гору скелетов, что они подумают?
– Подумают, что в устрашение им сия гора создана, – согласно закивал Пушкин.
– А может, они подумают, что это у нас обычай такой, горы из врагов поверженных городить, – усмехнулся отрок.
Князь засмеялся. Далеко пойдёт младший Пожарский. Врагов в горы укладывает, недра на Урал-камне разведывает, ткань вон собирается лучше англицкой выделывать, да ещё что-то удумал с земляным маслом. Далеко пойдёт.
Утром князь Григорий Григорьевич, хоть и страдал немного с похмелья (не юноша всё же), но по ехал вместе с Пожарским за городскую стену на базар башкирский. Пётр ощупывал шерсть у овец и выбрал себе по какому-то признаку два десятка овечек и пяток баранов.
А потом отрок обрадовался донельзя. Продавали верблюдов. Зачем ему в Нижнем Новгороде верблюды? Воевода не удержался и поинтересовался у Пожарского.
– Будем на шерсть выращивать, ковры делать и ткань особо тёплую. Да и молоко верблюды дают, – пояснил Пётр Дмитриевич.
Верблюдов у торговца было шесть, три пары. Княжич купил всех. Больше ничего интересного Пожарский не нашёл для себя. На пристани он договорился с купцом из Казани, который привозил зерно, что тот отвезёт верблюдов, овец и шерсть, что скупил Пушкин, в Вершилово, вотчину князя Пожарского, в десяти верстах от Нижнего Новгорода.
Вечером опять был пир, а утром флотилия, теперь уже из восьми кораблей, отбыла к Казани.
– Весной, как реки вскроются, приплывём, – посулил на прощанье Пётр.
Царь и великий государь Михаил Фёдорович Романов ходил по горнице от окна к печи и обратно и размышлял. Денег в последнее время стали собирать уже изрядно, смогли рассчитаться и со стрельцами, и с казаками, отправив их по домам. Оживает Русь потихоньку, купцы зашевелились, мастерские вновь начинают работать. Самое время на Москву оружейников из Англии или Франции пригласить, чтобы они производство пистолей да мушкетов наладили. А ещё бы тех, кто огненное зелье умеет делать, пригласить, ведь в огромные деньги закупка пороха обходится.
