— А-а, — протяжно произносит она, словно ей понятно, что все это значит. — Да… ты, наверное, очень переживаешь за мистера Хокинга? Учитывая, как вы… познакомились? Я подумала… возможно, между вами расцвела любовь, и его исчезновение — для тебя ужасная трагедия.

Либби, я вижу, очень хочет, чтобы я убивалась по Мартину, — романтика налицо. Уж как бы это потешило ее сентиментальное сердце. Пожалуй, и мне выгодно, рассуждаю я, чтобы окружающие думали, будто я горюю по мужу и хочу, чтобы его нашли. Я снова едва заметно улыбаюсь Либби.

— Да, я прониклась к нему чувствами, — подтверждаю я, и это не ложь. К Мартину у меня есть определенные чувства, только не добрые.

— Бедняжка! — восклицает Либби. — Очень надеюсь, что он скоро найдется. Может, он лежит в больнице и по какой-то причине не может говорить или забыл свое имя, но, когда ты его найдешь, он, увидев тебя, вспомнит, что ты его жена, и… у него к тебе тоже есть чувства!

— Да, я уверена, наши чувства взаимны, — отвечаю я, и это тоже не ложь.

Либби расплывается в улыбке. Разговор на время прерывается, что дает мне возможность подумать о том, какие вопросы ждать от следователя. Предстоящая беседа с ним для меня полная неожиданность. Я рассчитывала, что просто напишу никому не нужное заявление, и все. Мне снова вспоминаются обвалившиеся камины. Что могут найти под их обломками?

Я поворачиваюсь к Либби.

— Мне неловко перед соседями по улице, что наш дом до сих пор лежит в руинах. Все разгребают свои пепелища. Не хочу, чтобы люди думали, будто мы не намерены убирать свой мусор.

— Дорогая, я уверена, соседи поймут и никто не станет вас осуждать, — успокаивает меня Либби. — Но пепелище и впрямь ужасное зрелище.

— Ума не приложу, с чего начать, где нанять рабочих, чтобы все расчистить, — говорю я, зная, что Либби, неиссякаемый фонтан услуг для несчастной соседки, выразит готовность помочь.

— Предоставь это нам с Честером. Уйма народу сейчас не у дел. Всегда найдутся желающие подзаработать немного денег, так что рабочих найти не сложно. Труднее достать телеги для вывоза обломков. Правда, от твоего дома мало что осталось, и вывозить-то почти нечего. — Она с сочувствием смотрит на меня. — Ой, прости, ляпнула, не подумав.

— Да нет, ты права. Осталось немного, — соглашаюсь я. — Кухонная плита. Обломки каминов. Несколько труб. Да ты и сама видела. Я была бы очень благодарна, если бы вы нашли для меня рабочих. Там, где я сейчас живу, у меня есть немного денег, я заплачу.

— За это не беспокойся. Потом разберемся. Скажи, ты уверена, что там не осталось ничего ценного? Ничего такого, что рабочие должны попытаться спасти?

— Нет, но я хотела бы быть там, когда они начнут разгребать пепелище. Вдруг… вдруг что-нибудь найдут.

— В этом положись на Честера. Он приведет рабочих, проследит, как они будут увозить мусор. Академия же сейчас не работает.

— Нет, я сама! Ведь… ведь это все, что осталось от моей жизни в том доме. Я должна быть там.

Либби треплет меня по руке.

— Ты же знаешь, все это можно заменить. Абсолютно все.

Я согласно киваю, словно она дала мне мудрый совет по поводу того, что мне самой не приходило в голову.

— Да, ты права. Спасибо, что беретесь помочь мне в этом.

— Правда, работы, возможно, удастся начать не сразу — только через пару дней, — продолжает Либби. — Пока то да се. Мы вообще бог знает сколько не могли убрать мусор из своего дома. Теперь, когда прошло некоторое время, договориться легче.

— Огромное спасибо.

— Слушай! А может, ты погостишь у нас несколько дней, мм? Это разумное решение, если ты настроена присутствовать при разборе завалов. К тому же вдруг полиция за это время что-то выяснит, вот ты сразу и узнаешь.

Пусть Либби и притащила меня в полицейский участок, но я ей благодарна за то, что пепелище на месте моего дома скоро расчистят. Я принимаю ее приглашение, но предупреждаю, что по пути мне нужно зайти в отделение «Вестерн Юнион» и телеграммой сообщить моим друзьям и Кэт, где я нахожусь.

Либби принимается рассказывать, что у нее есть лишние ночные сорочки, поскольку во время землетрясения они были в отъезде и она взяла с собой достаточно одежды. К нам подходит мужчина в коричневых брюках и рубашке с галстуком в горошек. Он садится на свободный стул рядом со мной, и я замечаю у него в руках лист бумаги с моими ответами.

— Миссис Хокинг, позвольте представиться. Следователь Моррис. Мне сообщили, что ваш супруг пропал без вести. Глубоко вам сочувствую. Надеюсь, мы сумеем помочь вам его найти.

— Спасибо. Я буду признательна за любую помощь с вашей стороны, — благодарю я как можно более искренне.

— Я был бы рад уделить вашему делу все свое внимание, — продолжает он, — но у нас до сих пор масса неотложных проблем после землетрясения.

— Да, конечно. Я понимаю.

— Вы ирландка, — констатирует он с едва заметной улыбкой.

— Меня обычно принимают за шотландку, — отвечаю я.

— У меня есть товарищ по колледжу, ирландец. Вы давно живете в Штатах?

— Почти четыре года.

— А откуда вы родом?

— С севера, — отвечаю я, не вдаваясь в подробности.

— С мужем вы познакомились здесь, в Сан-Франциско?

— Ой, вы бы знали, как они познакомились! Это отдельная история! — восторженно восклицает Либби, вмешиваясь в наш разговор. Мне хочется пнуть ее ногой. Следователь Моррис поворачивается к ней, сообразив, что женщина, сидящая рядом со мной, мне не посторонняя.

— Меня зовут Либби Рейнолдс. Мы с Софи соседи, живем через улицу друг от друга, — радостно сообщает Либби.

— Очень приятно, — произносит Моррис.

Только я собираюсь вновь взять под контроль разговор со следователем, Либби меня опережает.

— Они познакомились по брачному объявлению! — докладывает она. Я закрываю глаза. Невероятно: только что она мне так помогла, а теперь оказывает медвежью услугу.

— В самом деле? — произносит следователь Моррис, улыбаясь мне.

— Не совсем так, — отвечаю я.

— Так, так! — перебивает Либби. — Мистер Хокинг, несчастный одинокий вдовец с милой дочуркой, поместил объявление в нью-йоркской газете о том, что ищет новую жену и новую маму для своей дочки. Софи откликнулась на это объявление, и он ее выбрал. Она приехала сюда на поезде, и они в тот же день поженились. А до этого вообще не знали друг друга!

— Когда это было? — спрашивает следователь, по-прежнему улыбаясь.

— В марте прошлого года, — отвечаю я, потирая висок в притворном смущении.

— Ну и ну! — Склонив набок голову, следователь внимательно наблюдает за мной.

— И знаете