следов не оставляли. Ну, те, кто на лугу не увидел наши следы, те, конечно, и здесь не разглядят, эти же шли примерно нашим маршрутом. Почему примерно? Потому как определить точно, так мы шли или не так, я не смогу… Оставим нехорошее самомнение и желание порассуждать на время, когда за нами не будут гнаться вожаки с шаманом.

– Что у них есть дальнобойное? – спросил я, соображая, что ничего типа лука я не видел.

– Ты имеешь в виду лук или ружьё? Лука скорее нет. – Девушка задумалась.

Ага, прямо самое время порассуждать.

– Ружьё.

Она выглянула с другой стороны камня.

– Ну, возможно. Я отсюда не вижу. Но, знаешь, вполне возможно, если ты на самом деле шпион, им могли выдать дорогие патроны.

– Досюда дострельнет?

– Не, не знаю. Дорогое оружие, хотя… говорят, не дальше лука стреляет.

Оказалось, дальше. Приняв мудрое решение – хм, мудрое... ладно, просто решение… Короче, мы не стали рассчитывать, что сумеем спрятаться, и устремились вверх. Куда конкретно? Да хрен его знает. Вообще этот овощ... или корнеплод... травянистый оказался на редкость... Бам-бам – раздалось снизу. А, впрочем, может, и наговариваю, я же не знаю, как далеко местные луки стреляют, а ещё не знаю, как близко вожаки успели подойти... и прочее. Зато вижу точку – рану в бедре, пуля не вылетела, боли нет... Хорошую травку я жую. И ещё один «бам»... Одна пуля – мимо, но крошками от камня посекло лицо Калли.

А самое обидное... Мы только вышли на относительно пологую тропинку, она настолько удобная, как будто в парке гуляешь, и настолько же удобная для стрельбы по нам.

Мы юркнули назад, как раз развилка... Вверх по камням, но более-менее прикрыты. Или пробежаться? По-любому лучше быстро бежать, чем...

Вторая попытка более удачная, в том смысле, что не попали, но пришлось отступить. Пологая тропинка звала, но стоило только Калли сунуться на эту тропинку, как бабахнули прямо в считанных миллиметрах от неё – снайперы хреновы. Вот ведь... овощ... или трава... а ещё говорят, хрен редьки не слаще.

Редька... редька. Мы ползли по камням, мои разбитые кисти не сильно помогали, зато опять побуждали остановиться – они типа всё простят, накормят, вылечат и, учитывая нашу волю к свободе... волю... к свободе… странное выражение, но, блин, всё же менее странное, чем рассуждение о словах и их смыслах, когда... Да, короче, обещали аккуратно связать и донести в полном соответствии с женевскими нормами обращения с пленными.

Вечерние сумерки. Солнце уже скрылось за гору, в которую мы ползём. Тут наши преследователи предлагают нам сдаться, на что я им отвечаю... Ну как им? Так, сквозь зубы – что на нас распространяются женевские нормы... об обращении с военнопленными... И ведь я же так реально себе под нос... просипел.

– Да, норм жевского пара на вас распространим.

– У них не ищейка, у них слышаман, – сказал я.

– Да, а это значит, даже ночью вас найдём! – прокричали нам.

– И чего ты встала? – спросил я Калли.

– От слышамана не уйти, он уже, скорее всего, слышит наши шаги, а подойдёт ближе – и биение жизни будет слышать.

– Калли правду говорит! – раздалось снизу.

– Стали бы они нас... агитировать! Руки в ноги и шагом марш... влево, вдоль горы, вон по той тропинке, – шепнул я. Руками при этом показываю замотанный кулак... и киваю на путь вверх. – И молчи, Калли... иначе язык до Киева доведёт.

Люблю молчаливых и послушных девушек. Хм, нашёл, конечно, время порассуждать. Ну, впрочем, как обычно. Хотя ножки стройные… Ладно-ладно, не в любой ситуации, люблю молчаливых и послушных вот конкретно в этой. А ещё... когда забиваешь сознание отвлекающими мыслями... Ага, ползём.

Скорость ночью упала. Сами мы старались не шуметь, для шума и дезориентации преследователей периодически кидали вниз большие камни – те, что в состоянии «только толкни, и я покачусь».

Задержало это наших преследователей или нет, история не узнает. Мы поднимались, звуки сзади... нас нагоняли. Калли молчала уже не от того, что это я попросил, а просто не хотела и не могла. Придерживая и помогая мне, она пару раз упала – сломала руку, разбила лицо.

Только всё усиливающееся чувство, что мы идём верным путём, держало меня на этом пути. Медленно, но мы ползли.

Уже перед самым рассветом я осознал, что нужно успеть до того, как огненный луч Мерцающего города дойдёт сюда и… что? Сожжёт нас в этом туннеле... Бежать? Нет, на бег это не похоже, мы молниеносно ползли.

Настолько молниеносно, что когда огненный луч... лавой начал сжигать наши тела, что-то втянуло нас в портал, помогая преодолеть последние метры и секунды...

Рук не чувствую... ног... тела… головы... Глаза... глаза перестали видеть, точнее, остался только один цвет – красный. И то, что нас догоняют, уже не имеет значения. Я впихиваю еле ползущую Калли в зеркало портала и заваливаюсь вместе с ней.

– О... как предсказуемо, – слышу я слова, проваливаясь в сон.

Не хочу просыпаться. Впрочем, чувствую себя на удивление хорошо, если так можно сказать о том, чего не чувствуешь…

– Давай вставай, просыпайся, ярин Север.

Мы сидим вчетвером в креслах. Я, Ю Лад, Калли... и, видимо, Милена, чем-то похожая на Ю Лада. Хозяева нашего уюта всё те же – серые в сером.