Хозяйка вдруг осеклась.

– А ты-то что здесь делаешь? – удивленно спросила она. – Почему ты не дома?

– Я шел за ней.

На тропинке стоял мистер Ингланд – темный силуэт на фоне лунного света. Нарочито не спеша он двинулся к нам. Все происходило словно во сне. Мы с хозяйкой замерли на краю скалы. Обратный путь был отрезан, а позади зиял обрыв. Земля под ногами вдруг показалась скользкой, будто шелк. Тщетно поискав, за что бы ухватиться, я прикрыла глаза и постаралась не думать о том, как здесь высоко.

– Вы все-таки сбежали, – обратился мистер Ингланд к супруге. Накидка с капюшоном и восковая бледность лица придавали ей сходство с призраком. – Должен признать, это была гениальная уловка: притвориться, что заботитесь о самочувствии няни.

Хозяин шагнул ближе, и я разглядела на нем охотничий костюм из зеленой шерсти и высокие лакированные сапоги. Это возмутило меня даже больше самого факта, что мистер Ингланд выследил жену: он наряжался в своей спальне, завязывал в темноте бриджи!

Миссис Ингланд медленно повернулась ко мне, и я отрицательно замотала головой, холодея от ужаса. И все же, так или иначе, мистера Ингланда к ней привела я.

– Больше такого не повторится. Пора домой, – произнес он.

– Нет! – В тихом голосе миссис Ингланд слышалась мольба, и у меня защемило сердце.

Я невольно дернулась вперед.

– Ни с места! – Взгляд мистера Ингланда придавливал к земле. – Еще один шаг, и я обвиню вас в пренебрежении должностными обязанностями! Я видел, как вы недавно возвращались с Милли! Хотел бы я знать, каким образом моя пятилетняя дочь вышла из дома посреди ночи совершенно одна… Утром поговорим.

– Милли?! – пораженно прошептала миссис Ингланд.

Глаза защипало от слез, и я опустила голову, стараясь не заплакать.

– Я знал, что вам нельзя доверять. – Мистер Ингланд смотрел на меня в упор. – Вы чересчур сблизились с хозяйкой. Да только не забыли ли вы упомянуть, что ваш отец – убийца?

В деревьях вздохнул ветер.

– Нет? Как странно. Мне казалось, у вас было достаточно времени, чтобы раскрыть свой маленький секрет. Очень жаль, что я не знал о нем, когда брал вас на работу. Впрочем, я непременно напишу вашему директору и предоставлю полное объяснение, почему вас пришлось уволить.

– Мой отец не убийца! – выкрикнула я, чувствуя, как слезы злости текут по щекам. – Он больной че-ловек.

– Правильно говорить «душевнобольной преступник»… Ну а теперь, Лилиан, не желаете ли рассказать, куда вы направлялись? Или сперва расскажете доктору? Мне все равно, кому сначала. – Мистер Ингланд многозначительно на меня посмотрел. – Полагаю, тут замешан отец Декки.

Я подумала, что ослышалась, но мистер Ингланд дал мне время осознать услышанное.

– Вы не знали? О чем же вы двое столько говорили?.. Декка мне не дочь. А раз семейство Грейтрекс держит имя ее отца в строжайшей тайне, значит, это кто-то совершенно не подходящий. Еще хуже, чем сын адвоката.

Я не могла прийти в себя от изумления. Несколько секунд миссис Ингланд с ненавистью смотрела на мужа, а затем, просунув дрожащую руку под накидку, вынула что-то, спрятанное между нижней сорочкой и корсетом. Раздался шелест бумаги, и я сразу вспомнила, как хозяйка ненадолго отлучалась из детской, а потом присела на мою кровать. Она протянула документ мужу. Мистер Ингланд в два стремительных шага преодолел разделяющее их с супругой расстояние и выхватил бумагу.

– Что это?

Он вынул из кармана спички. Послышалось чирканье, вспыхнул огонек. Миссис Ингланд переводила затравленный взгляд с документа на лицо мужа и обратно.

– Что это? – повторил он, силясь рассмотреть документ в тусклом свете спички. – Брачное свидетельство? – В голосе мистера Ингланда прозвучало неприкрытое удивление. – Датировано августом тысяча восемьсот девяносто третьего. Почему там твое имя?

Миссис Ингланд молчала.

– Кто такой Томас Шелдрейк?

Мне показалось, что скала под ногами покачнулась, словно лодка в море.

Хриплым голосом хозяйка ответила:

– Мой муж. Мы женаты одиннадцать лет.

Мистер Ингланд ошарашенно посмотрел на нее, а затем медленно прочел:

– Церковь Святого Михаила, Хэрроугейт… Какой-то розыгрыш? Вы пытаетесь меня одурачить?

– Он привез этот документ из Австралии.

– Это фальшивка.

– Нет.

– В таком случае… – Мистер Ингланд замолчал, что-то прикидывая в уме. – Дети…

– Рождены вне брака. Да.

На лице мистера Ингланда застыло крайнее изумление.

– И они будут жить со мной, – негромко произнесла хозяйка.

– Я вам не верю.

– Неважно. Мы с Томми женаты.

– Томми. – Мистер Ингланд озадаченно нахмурился, но вскоре его лицо просветлело. – Уж не кузнец ли? – Затем его усы вытянулись в улыбке, и он захохотал. – Ох, Лилиан, теперь я понимаю, почему Грейтрексы так за меня ухватились! А я-то все никак не мог взять в толк.

Томми был отцом Декки… Меня трясло, и я не совсем соображала, что происходит, почему мистер Ингланд разорвал брачное свидетельство на мелкие клочки. Падая со скалы, обрывки кружились, словно пепел или кусочки хлопка. Миссис Ингланд ловила ртом воздух, как утопающий.

– Это неважно, – наконец выдавила она. – Если потребуется, мы все докажем.

– Если потребуется? Лилиан, дело даже до суда не дойдет! По-твоему, кузнец станет судиться с Грейтрексами? Он снова уползет в ту щель, в которой с тех пор прятался.

Томми появлялся в лесу, в церкви, на кладбище… Теперь я распознала знаки, указывающие на то, что отец Декки пытался хотя бы мельком увидеть дочь и жену.

– Так вот почему ты хотела, чтобы Декка уехала в школу? – Мистер Ингланд схватил Лилиан за руку и посмотрел на нее в упор.

– Чарльз, это предложил ты! Не начинай. Ты все переворачиваешь, и мне начинает казаться, будто я схожу с ума.

Хозяйка вырвала руку, но пальцы мистера Ингланда снова сомкнулись на ее запястье.

– Наши дети, – прошептал он, – все незаконнорожденные, Лилиан!

Он яростно затряс миссис Ингланд и поволок вдоль края обрыва. Я вспомнила слово, написанное на зеркале: «шлюха». Значит, с самого начала мистер Ингланд знал про Декку и мстил за это им обеим.

– Нет! – крикнула миссис Ингланд.

Я смотрела, как они дрались, и мне стало нехорошо. Совсем рядом, за зубчатыми краями скалы, точнее, за едва различимой границей, зияла невидимая во мраке пропасть. В темноте скалы выглядели совсем по-другому: не было видно прелестных кустиков вереска или раскидистых папоротников, которые Милли собирала в букет.