Меня разбудил плач Чарли. В комнате царил непроглядный мрак, стояла глухая ночь. Пару мгновений я не вылезала из-под теплых одеял в надежде, что малыш успокоится, но он опять захныкал и встал на ножки. Зевая, я поднялась с постели и, дойдя до окна, слегка раздвинула шторы, чтобы лунный свет проник в детскую. Я взяла Чарли на руки. В висевшей на изножье моей кровати сумочке с принадлежностями для мытья у меня хранилось несколько пеленок. Стараясь не разбудить остальных, я тихонько разговаривала с Чарли, а малыш довольно гулил в ответ. Миссис Ингланд легла на кровать Саула, а Милли, несмотря на желание спать вместе с мамой, осталась у себя.

Я отлепила мокрый подгузник от ножек Чарли и бросила в свой ночной горшок, а затем, повернувшись к умывальнику, где стоял кувшин с водой, намочила полотенце. Глаза уже привыкли к темноте, и я заметила, что одеяло Милли сползло на пол. Подняв его, я озадаченно нахмурилась: кровать девочки была пуста. Я стала всматриваться в дальний угол детской, пытаясь определить на кровати Саула два силуэта. Но и там никто не лежал. Дверь детской оказалась открыта. Чарли из своей кроватки наблюдал, как я щупала одеяла и переворачивала подушки, словно Милли или ее мама могли там прятаться. И как я ничего не услышала? Я протянула руку, чтобы закрыть дверь, и нащупала ключ в замке с внутренней стороны. Я отказывалась понимать происходящее. Чиркнув спичкой три или четыре раза, я наконец засветила ночник.

В холле царили мрак и тишина – как в могиле. Входная дверь была заперта. Я босиком отправилась в игровую. Одинокие, кажущиеся без солнечных лучей бесцветными, игрушки и детская мебель выглядели в темноте немного пугающе. Я зябко повела плечами и вернулась в спальню.

– Все уси, – пробормотал Чарли.

Я изумленно уставилась на него.

– Что ты сказал, Чарли?

Он поднял раскрытые ладошки и повторил еще раз. «Все ушли!» – вот его первые слова. Малыш ждал, что я скажу в ответ, но мне хотелось плакать. Миссис Ингланд просила позаботиться о Милли и Чарли. Так куда же она делась? Я хранила ключ от детской в кармане своего фартука, который висел на вешалке, однако накануне вечером дверь запирала хозяйка и, видимо, оставила его в замке. Может, миссис Ингланд ушла к себе в спальню? Тогда где Милли? Я уложила Чарли. К счастью, он послушно повернулся на бочок и тут же уснул.

Я вышла на лестничную площадку и прислушалась. В холле тикали напольные часы, свет внизу не горел. Двери хозяйских спален были закрыты, из комнаты мистера Ингланда доносился легкий храп. Неслышно ступая босыми ногами, я подошла к спальне миссис Ингланд. Дверь была не заперта, комната пуста, заправленная кровать нетронута. Я проверила гостевую комнату, ванную, туалет и даже бельевой шкаф. Никого… Тогда я отправилась вниз, светя фонарем в каждую комнату, пропитанную крепким запахом табака и мебельного лака. Возле двери в гостиную я наступила на какой-то маленький твердый предмет и чуть не вскрикнула от неожиданности: это оказался очередной кончик от сигары.

В такой час миссис Ингланд не стала бы выводить Милли из дома. Я на всякий случай осторожно повернула ручку входной двери, и, к моему изумлению, она открылась. Меня медленно охватил леденящий ужас. «Мне жаль, что приходится делать это именно сегодня». Если миссис Ингланд уехала, а Милли побежала за ней и потерялась или еще хуже… Это не укладывалось в голове. Я вглядывалась в темный двор, слушая, как ветер шумит в деревьях, как неустанно бурлит река. От меня не требовалось принять решение; требовалось лишь смириться с ним. Что я и сделала, не мудрствуя лукаво. Я закрыла входную дверь и поднялась наверх за накидкой.

На улице шел дождь, но капли падали тихо и мягко, почти смущенно. Оставив тусклый ночник на столе в холле, я тихо выскользнула из дома, зажгла фонарь на крыльце и выбросила использованную спичку за цветочный горшок. Деревья впереди громоздились глухой черной стеной, уносящейся ввысь, к затянутому тучами ночному небу. По своей воле я бы ни за что не рискнула пойти в лес – туда, где под ногами скользкие клубки корней и вязкая земля, которая резко ухала вниз, к реке. Пройдя по тропинке достаточно далеко, я стала звать Милли. Я и не думала будить хозяина. Пропала моя подопечная, и я обязана была ее найти. Мысль о ярости мистера Ингланда заставляла идти быстрее: испепеляющий взгляд его черных глаз преследовал меня, как ночной кошмар. Я тряхнула головой и, с трудом переведя дыхание, ускорила шаг.

– Милли!!! – крикнула я чуть громче, надеясь, что за шумом леса мой голос не услышат в особняке.

Тропинку с обеих сторон тесно обступали деревья, их ветви тянулись к свету фонаря. Как же легко спрятаться посреди толстых неровных стволов и следить оттуда за мной! Неожиданно лес показался огромным и страшным – совсем не похожим на тот, каким он представал днем. Ноги несли меня вперед, но каждой частицей своего существа я жаждала повернуть назад. Следовало бы разбудить мистера Ингланда, Тильду, вызвать полицию. Однако миссис Ингланд не пропала – она сбежала. И скорее всего, не хотела, чтобы ее нашли. Надолго ли хозяйка нас покинула? На час? На ночь? Навсегда? Еще одно, наименее привлекательное, решение заключалось в том, чтобы просто вернуться в кровать. А утром с притворным изумлением обнаружить исчезновение миссис Ингланд и Милли. «Мне жаль, что приходится делать это именно сегодня». В голове роились самые разные предположения, но в итоге я склонялась к одному.