Он дал знак отойти всем, и, поколебавшись, переглянувшись, даже смутившись, безопасники подчинились. Толку от них всё равно не будет, а пасть смертью храбрых имеет смысл только тогда, когда это оправдано.

В разгромленной комнате воцарилась убийственная тишина. Почти такая же, как в день смерти отца, когда никто из советников умершего не представлял, что сможет сделать семнадцатилетний наследник, чтобы хотя бы сохранить государство. О преумножении мощи флота и развитии торговли и вовсе не вели речь даже самые радужно настроенные сторонники Сваргов. А таких было слишком мало.

Династия умирала. В муках, цепляясь за власть, но это видели все. Короли не могли спасти не только собственных жён, но и себя. Где уж тут следить за делами королевства!

– Конечно, это был яд, – усмехнулся Пьерсон ему в лицо и отошёл на шаг, ударом ноги убрав с дороги треснувший стул. Рагнар равнодушно отметил, что в этом весь Безликий: устраняет неугодных, отшвыривая прочь и мало задумываясь о том, что каждое действие затрагивает многих, как камень, брошенный в воду, создаёт круги на поверхности и тревожит обитателей дна.

В этом и было слабое место нынешнего Когана.

– Значит, я правильно сделал, что казнил твоего учителя, – улыбнулся Рагнар и, спокойно подняв перевёрнутое кресло, сел в него, словно на трон. – Он пытался что-то промямлить про свою непричастность, но Карл уже тогда обладал достаточными способностями, чтобы установить, что он лжёт.

– Врёшь на ходу, – выплюнул с ненавистью Пьерсон и попытался нанести удар, должный сбить короля с ног.

Коган атаковал снова и снова, нахмурившись, никак не понимая, почему у него ничего не выходит, а Рагнар сидел и ждал. Он умел это делать, и в итоге весной, когда земля стряхивала с себя остатки снега, увидел обглоданные зверьём кости некогда самоуверенных врагов.

Наверное, Пьерсон даже не удивился такой удаче: вдруг охрана бросает короля на произвол судьбы и по мановению руки монарха-самоубийцы оставляет сражающихся наедине. Или Коган и вправду всю жизнь считал Рагнар недостаточно хитрым и малость недоразвитым? Мол, такой способен на глупости.

Но ведь нынешний король – тот самый человек, что смог не только сохранить вверенное ему в период смуты, но и преумножить благополучие Северного королевства?! Где-то хитёр, а тут Пьерсон допустил вероятность, что враг просто глуп. Значит, тем лучше наша маскировка, как любил повторять Карл.

– Не старайся, не выйдет, – наконец сказал Рагнар и встал. – Твой учитель выдал себя тем, что слишком глубоко залез в казну. Для главного казначея это большой соблазн, согласен.

Король обнажил клинок, короткий нож очень удобен в ближнем бою.

–А предаёт всегда ближний круг, это я хорошо усвоил. Гибель отца была не напрасной, – выпалил он и сделал выпад. Пьерсон парировал точно таким же ножом, безопасники любили носить их на поясе. Вот на такие случаи, когда магия не могла разрешить непримиримых разногласий.

Снова выпад, на этот раз Дьяр решил применить отвлекающий манёвр. Лезвие скользнуло в пару сантиметров выше правого плеча.

– Где он тебя нашёл? Никогда не верил в ваше родство, – усмехнулся Рагнар, парировав очередной удар. Он решил держать оборону, можно даже отступить на пару шагов, или позволить себя ранить, чтобы соперник поверил, будто вот-вот победит и сделал промах. Незначительный, один. Но его хватит для решающего удара.

– Ты не учёл, что во мне тоже течёт королевская кровь, – выдохнул Дьяр и, увернувшись, перебежал в другой угол, пустив магическую вспышку. Рагнар увернулся, ответив тем же.

Комната озарилась белым светом, ослепившим обоих. Снова выпад Пьерсона, старающегося поразить жертву, до того как видимость восстановится. И снова мимо. Рагнар понимал, что надо отвлечь Пьерсона и заманить в угол, где сидел Гарм.

– Учёл ещё очень давно, – спокойно сказал король, перебрасывая нож из правой ладони в левую и, перепрыгнув через кровать, намотал оторванный край балдахина на свободную руку. – Поэтому и убью тебя сам.

Снова блок как магического удара, так и выпада. Лезвие Пьерсона разрезало ткань балдахина и полоснуло по руке. На тёмной рубашке короля мало заметны кровавые следы, но лицо Дьяра озарила улыбка.

Рагнар отпрыгнул назад и немного вправо, снова перекинув нож в уже раненую руку. Слабость немного усилилась, но надо было довести игру до конца.

– Как глупо, – обрадовался противник и снова сделал удачный выпад. Лезвие скользнуло под рёбрами, и Рагнар отступил ещё на один шаг. Всё ближе к заветному углу.

Пьерсон не мог видеть Гарма постоянно, но будучи бастардом, двоюродным братом, всё же имел способности, дающие возможность почуять зверя и его силу. Значит, надо сделать так, чтобы Дьяр потерял бдительность.

– Даже если тебе удастся меня уничтожить, выйти живым ты всё равно не сможешь. Мой брат не позволит, – произнёс Рагнар, отдышавшись и метнув быстрый взгляд на дверной проход. Сейчас он казался пустым, но за клубами серого дыма скрывались безопасники и руководивший ими Карл.

– Ищешь пути к отступлению? – сухо произнёс Пьерсон, перехватив его взгляд. – Они склонятся, все, даже Карл, которого, впрочем, это не спасёт. Стоит убрать тебя с пути, и у руля встанет новый король. Я даже окажу честь принцессе и так уж и быть, возьму её в жёны. А потом, когда она мне надоест и выполнит своё предназначение, можно будет возобновить историю с проклятием. Жёны так часто умирают после родов, что это никого не удивит.

Безликий упивался красотой своего плана, который считал безупречным. В его позе, широко расставленных ногах, прямой осанке, чуть вскинутом подбородке, надменном смехе и взгляде, излучавшем превосходство, сквозило самолюбование. Наконец, он наяву стал тем, кем всегда видел себя в мечтах.

Рагнар отступил ровно на шаг и приложил свободную руку к окровавленному боку, чтобы дать понять противнику, что победа близка, как никогда.

– Отпусти Хильду. Она не нужна тебе, – переводя дыхание, тихо произнёс король и сделал маленький шаг влево. Он уже слышал утробное рычание зверя, что ж, осталось совсем немного.