жестко караются самими же заключенными.

Вечером путешественники вернулись обратно в комнату. Умывшись, в специально отведенной для этого комнате, чистые, они лежали на пахнущей травами и солнцем соломе и обсуждали последние события. Они так и не пришли к единой точке зрения на счет предательства Голоса. Они не могли понять, что это было. Позднее, они решили для себя, что возможно, это был не тот Голос, которого они знали.

Уснули они уже за полночь.

2.

Утром их разбудили громкий звон колокола.

Марусь уже стучался к ним в дверь.

– Быстрее одевайтесь! Сегодня воскресение и нужно идти в церковь!

– А если мы вдруг не пойдем? – спросил Володя.

Марусь поначалу опешил от этого вопроса. На его лице застыло изумление, и читался вопрос: как это не пойдете?

– Вас посадят в карцер! – наконец обрел он дар речи.

Путешественникам вовсе не хотелось сразу по прибытии в монастырь загреметь в карцер. Поэтому они быстро оделись и проследовали за Марусем в церковь.

По пути Марусь рассказал им, что службу ведет жрец, такой же заключенный, как и они. Только он осужден за государственную измену, очень тяжкое преступление. Он изучал церковные науки, умел читать и писать, поэтому Верховный жрец церкви Всемогущего и Единого назначил его жрецом здесь, в монастыре.

В церкви собралось все население монастыря – не больше двухсот человек. Все они были одеты в разные, старые, поношенные одежды, однако отличающиеся чистотой. Церковь также, как и уже виденная путешественниками, была украшена различными портретами людей. Также впереди, за амвоном, где в православном храме расположен иконостас с многочисленными святыми, располагалась огромная икона с изображением Великого Всемогущего бога, больше похожая на портрет искусного художника. Елена вновь удивилась, как тщательно была прорисована Дорога на этом портрете, казалось, художник пытался донести до зрителя, что на этом произведении искусства главный вовсе не приветливый блондин, а именно петляющая Дорога, уходящая в небеса.

Хор занял свое место на клиросе, помощники жреца зажгли факелы. Окна церкви закрыли снаружи ставнями. Церковь погрузилась в полумрак. Дым от факелов не уходил под купол церкви, а стелился по земле. Стало душно. От дыма першило в горле. Хотелось пить.

Откуда-то из глубины церкви вдруг выплыл жрец, облаченный в белую мантию, и такой же белый куколь, как у русского патриарха, только на маковке разместился не крест, а пятиконечная звезда, пентакль, как символ света, знания и совершенства, как символ человека.

Он начал читать молитву на непонятном языке. Когда он прерывался, хор начинал петь. Потом жрец продолжал говорить. И так бесконечное множество раз. От духоты и нескончаемого дыма кружилась голова. Одежда путешественников промокла от пота. Они с удивлением осматривались по сторонам. Все люди в церкви были преисполнены божественным духом. Они смеялись и плакали, вторили жрецу и подпевали хору. Многие опустились на колени и бились лбами об пол. Другие тянули руки к верху. Третьи старались сжаться в комок, быть бестелесными, бесформенными.

Елена смотрела в лицо жреца, и оно казалось ей знакомым. Она трясла головой, чтобы скинуть это наваждение, но чувство, что она уже знает этого человека, не покидало ее. Она хотела рассказать об этом Володе, но не могла открыть рта. Девушка догадалась, что в факелы были добавлены наркотики, и дым распространял их по церкви. Вместе с тем, ей было хорошо. Она чувствовала себя частью этой церкви, этих людей, этого бога. Все они тут были братьями и сестрами, единоутробными, близнецами.

Володя в какой-то момент богослужения вдруг понял, что не может жить без бога, без церкви, без этого жреца. Он понял, что если больше никогда не услышит этой чудесной молитвы, то умрет. Да и какая это жизнь, если в ней нет бога? Нет церкви… Нет жреца… Последнего, как ему казалось, он вообще знал много-много лет. Они с ним уже встречались, беседовали, вместе кушали и пили чай. О чем же они с ним беседовали? Да обо всем! Он вдруг все вспомнил! Они вместе с этим жрецом убивал Всеедов в Таверне…

3.

Перед окончанием службы факелы были погашены, а окна открыты. В помещение церкви хлынул воздух улицы. Он освежал и отрезвлял. Люди вокруг стыдливо смотрели друг на друга. Не все помнили, догадались Елена и Володя, что они творили тут еще пять минут назад. Теперь им было стыдно. Заключительную молитву жреца уже никто не слушал. Люди вдруг заторопились по своим делам, кто-то на работу, кто-то приводить свои жилища в порядок, кто-то заняться стиркой. У всех появились свои дела. Они отдали дань богу, теперь пора отдать дань бренному. Жрец чувствовал настроение своих прихожан. Последняя молитва читалась быстро и сбивчиво.

Наконец и она была окончена.

Люди вереницей потянулись из церкви. Елена, было, направилась к выходу, но Володя ее придержал.

– Нам надо поговорить со жрецом, – убедительно зашептал он в ухо девушке.

– Зачем? – удивилась она.

– Кажется, у меня есть для него послание!

Елена удивленно посмотрела на Володю, но, ни чего не сказала.

Ребята прошли амвон и оказались у небольшой дверцы, из-за которой слышались голоса. Один они точно узнали – голос жреца. Володя с силой, без стука распахнул дверь. К ним тот час же кинулся кто-то из служителей:

– Выйдите вон отсюда! Заключенным нельзя сюда!

– У меня послание для жреца! – объявил Володя.

– Какое еще послание? Что-то ерунду городишь! Вон я сказал отсюда! – не унимался служитель. Теперь он перешел от слов к действию, сгреб в охапку путешественников и попытался вытолкнуть их в дверь. Но это было не так то просто сделать. Володя уперся руками в косяк двери и продолжал, уже теряя самообладание настаивать на своем.

Откуда-то из глубины послышался голос жреца.

– Сергей, узнай, что за послание? От кого?

Володя оттолкнул этого Сергея и сам прокричал в ответ:

– От твоего отца!

4.

– От какого еще отца?

Из глубины комнаты к путешественникам вышел молодой еще крепкий мужчина невысокого роста. Его голову обрамляли локоны ярко рыжих волос. Только теперь Елена все поняла.

– От Леопольда, – сказал Володя.

Елене показалось, что жрец вот-вот кинется к ним на шею. Его глаза осветились радостью, но, в то же время, и безграничной печалью. Он с трудом сдерживал слезы. Чтобы не разрыдаться при священнослужителях, он, молча, махнул рукой путешественникам, призывая их следовать за ним, и пошел вперед. Сначала они вышли в длинный коридор, который заканчивался единственной дверью. Именно ее и открыл он.

– Проходите!

Такие роскошные интерьеры путешественники видели лишь во дворце Верховного жреца. Рыжеволосый улыбнулся:

– Добро пожаловать в мою скромную обитель!

Он