и следовало ожидать, с головой погрузилась в какое-то эссе. Однако, когда Гарри вошёл, она подняла голову вместе с остальными и укоризненно посмотрела на него, а затем вернулась к своей работе. Тео и Рон выглядели не особо довольными. Блейз нахмурился, но не поднял глаз, чтобы встретиться с Гарри взглядом. Челюсть у него была вся в синяках и опухла — даже больше, чем Гарри ожидал. Собрав всё своё мужество, он подошёл к друзьям, подыскивая, что бы сказать.

— Знаешь, мадам Помфри могла бы это вылечить.

— Ещё она бы спросила, как я вот это получил.

«Почему он ещё пытается уберечь меня от неприятностей?»

— Это моя проблема…

— А я твой друг, что делает твою проблему нашей общей, — как ни в чём не бывало заявил Блейз.

— Тогда уж и синяк — тоже «наша общая» проблема, — возразил Гарри.

— Да, особенно если учесть, что это ты его поставил, — проворчал Рон.

К удивлению Гарри, Блейз сердито посмотрел на Уизли. Этот хмурый взгляд придал ему смелости спросить:

— Могу я с тобой поговорить?

Но Гарри, по-видимому, не совсем ещё простили.

— Собираешься ударить меня снова?

— Нет, — Гарри опустил голову.

Они поднялись в спальню и сели рядом на кровати.

— Ну что? — спросил Блейз.

— Я просто хотел сказать, что ты мне ничего не должен. Тебе надо сходить за бальзамом от синяков. Эта штука творит чудеса и… это действительно моя проблема, пусть у меня и будут неприятности.

— Это наша проблема. Что, не нравится смотреть на то, что ты со мной сделал? Как жаль. Мне лазарет нравится не больше, чем тебе. Только мне опасность не угрожает, так что это моё дело — идти туда или нет.

Это правда, и глядя на лицо Блейза, Гарри чувствовал себя ужасно.

— Значит, ты делаешь это не для того, чтобы защитить меня?

— Я этого не говорил. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Но заставить тебя весь день смотреть на моё лицо — это моё право.

— Прости. Тебе надо было оставить меня в покое, но и я не должен был бить тебя.

— Мои проблемы.

— Нет, Рон прав. Это и мои проблемы тоже. Ты воспользуешься бальзамом, если я тебе принесу?

— Может быть. Что ты скажешь мадам Помфри?

— Правду.

— Она рассердится.

— Это мои проблемы.

— Нет, наши! — Блейз сердито посмотрел на него. — Твои проблемы — это мои проблемы, мои проблемы — твои, вот что такое дружба.

— В таком случае принести тебе бальзам от синяков — моя проблема.

— Отлично. И я не позволю тебе снова получить травму, — он произнёс это с вызовом, свирепо глядя на Гарри.

«Даже не смей больше поднимать эту тему».

Гарри встретил пристальный взгляд Блейза таким же непреклонным взглядом, потом, сжав губы, повернулся и вышел из спальни, а потом через портрет и из гостиной. В последний момент он вспомнил, что уже наступил комендантский час, и помедлил.

«Мне просто изменить лицо и выйти — или остаться?»

Гарри не горел желанием попасть в неприятности или создать проблемы кому-то ещё, но ему хотелось убраться подальше от Блейза — пойти прогуляться или что-то в этом роде. Рон и Гермиона, очевидно, ушли, пока Гарри сидел с Забини в спальне, но Тео всё ещё был в гостиной, и Гарри обнаружил, что и с ним тоже не хочет разговаривать.

«Я просто хочу, чтобы меня не поймали, — подумал он и зло усмехнулся. — Или просто не попасться никому на глаза в облике того, кого хочу уберечь от неприятностей».

Именно поэтому, выходя из портретного проёма, он усиленно думал о голосе и внешности Драко Малфоя.

Куда теперь? Гарри задумался, и ему тут же пришла в голову идея.

«Я уже нарушил правила, могу и дальше плевать на них».

Гарри вытащил из рюкзака карту и направился к коридору третьего этажа.

***

«Самая… мучительная… смерть. Да! Было бы именно так, — думал Гарри, прислонившись к двери, через которую только что выбежал, и тяжело дыша. — Цербер. У них есть проклятый цербер. В школе. Почему они держат чёртова цербера в школе? Церберы — сторожевые псы. Что, во имя Мерлина, он охраняет?»

Гарри смутно припомнил, как Хагрид говорил ему, что Гринготтс — самое надёжное хранилище в мире, за исключением, может быть, Хогвартса. Это… имело смысл. Что касается того, что охраняла собака — Хагрид странно вёл себя, стараясь скрыть какой-то пакет, который они забрали из банка. Видимо, что бы это ни было, оно настолько ценное, что даже Гринготтс оказался недостаточно безопасным для этого местом: в конце концов, разве его не взламывали в начале семестра? Интересно.

Когда Гарри вернулся в общежитие, Блейз и Тео уже были в постели. Гарри надеялся, что они просто спят, а не игнорируют его, но он не мог сказать наверняка.

***

На следующий день, в пятницу, с утра у Гарри были зелья. Он чувствовал себя раздражённым и встревоженным так же, как после разговора с Блейзом о том, что Снейп якобы «заботится» о нём, и поэтому старался никуда не совать нос и не привлекать внимания. Он сосредоточился на незаметном наблюдении за Снейпом и как можно более внимательном следовании его указаниям, хотя и обнаружил, что отвлёкся.

«Блейз сказал, что Снейпу не всё равно, а теперь тот сам заявил, что ему нравится, когда я рядом… и он не собирается — не может! — действительно ударить меня».

Между тем издёвки над Флинтом не прекращались — несчастный пятикурсник не мог пройти по коридору без того, чтобы его не заколдовали сзади или не подставили подножку, часто на лестнице. Как раз в то утро ему вылечили сломанное запястье — всего через день после того, как он получил несколько переломов после столкновения с Гремучей ивой. Еда, появлявшаяся перед ним на тарелках в Большом зале, была несъедобной: домовики почему-то теряли всякую способность готовить любые блюда в пределах досягаемости — всё было слишком сладким либо пересоленным, недожаренным либо подгоревшим. В том числе и поэтому никто не садился рядом с Флинтом. Кроме того, становилось всё более и более очевидным, что этот ублюдок боится: он брал с собой в Большой зал собственные (закупоренные) напитки и почти так же, как и Гарри, не выносил людей за спиной. И всё же он оставался в