— Это она, — удивлённо сказал Ринчен. — Видишь эти чешуйки на лбу? Последний раз видел такие… Даже не вспомню, когда. Но что она делает здесь? Это же безумие — привести перерождающуюся колдунью в место силы!

— Очевидно, её привёл тот, кого пропустили привратники, — мрачно ответил Холом, указав на груду одежды.

— Мастер-книгохранитель поддался чарам?! Невозможно!

— Или не поддался, — пожал плечами юный страж. — Переоценил себя. Может, на ней уже были вериги.

Старший брат резко мотнул головой.

— Нет и нет! Её не должно было здесь оказаться! Ни в веригах, ни, тем более, без них! Проклятье! Не удивительно, что вся древняя нечисть острова вылезла на поверхность! О чём они только думали?!

— Тише, — нервно оборвал его Холом. — Не обрушьте нам на головы остатки Древа!

Ринчен хмуро кивнул.

— Ты прав, брат Холом. Мы должны идти. Отбить наш дом, выжить и вернуться, чтобы предать мёртвых заслуженному огню и разгадать эту проклятую шараду.

Стражи поспешили вернуться к отряду. Снова выстроив людей цепью, они провели их вдоль стены пещеры к каменной лестнице, широким полукругом опоясывавшей стену подземного святилища. Истёртые и выщербленные каменные ступени странным образом приглушали эхо шагов, а тени идущих кривлялись со стен, корчась в причудливом танце, словно дикие духи, не покорившиеся воле Последнего Судьи. Холом испытал облегчение, когда отряд преодолел последний пролёт и вошёл в длинную анфиладу полукруглых залов, оставив большую пещеру позади. Здесь тоже валялись в беспорядке разбитые крабы и ненадолго ожившие статуи воинов с львиными головами, но уже не было того чувства отвратительной неправильности происходящего, которое не давало стражу ясно мыслить в храме Древа и нижних коридорах. В некоторых из комнат-шатров они находили тела павших защитников Цитадели, и тогда Холом и его боевые братья неизменно приветствовали их быстрым поклоном, мысленно обещая отомстить за их смерть.

Наконец, страж почувствовал на лице дыхание холодного ветра. Казавшаяся бесконечной цепь одинаковых залов оборвалась, но вместо широкого пролома в стене перед стражем открылась только узкая щель, в которой виднелся кусочек ночного неба. Как и опасался Холом, открытый проход в недра земли пугал захватчиков, и те решили завалить его камнем. Валун прилегал неплотно, но в оставшуюся щель кто-то додумался вставить остов разбитого краба. Как видно, пираты решили удостовериться, что тварь в неё не проходит а, значит, другая такая же наружу не вылезет.

Оглядев свой отряд, Холом выбрал самого крепкого ополченца и приказал ему толкнуть краба копьём. Панцирь с тихим скрежетом поддался, но страж быстро остановил бойца. Он боялся, что краб вывалится наружу с грохотом и потревожит гарнизон. Мысленно проклиная себя за то, что не додумался взять с собой несколько мотков верёвки, Холом заставил нескольких бойцов раздеться и скрутить из своих накидок и набедренных повязок что-то вроде каната.

— Теперь плавно! — громко прошептал он. — На счёт раз!

Трое силачей упёрлись копьями в панцирь, двое крепко ухватились за канат.

— Р-раз!

Панцирь со скрипом выскользнул из щели и натянул канат, едва не вырвав его из рук бойцов. Один из узлов затрещал и начал развязываться.

— Затравливай! Плавнее!

Краб с глухим стуком упал на плиты внутреннего двора, и Холом замер. Минуты напряжённого ожидания тянулись бесконечно долго, но снаружи не послышалось ни шагов, ни окрика. Выждав достаточно, страж приказал самому худому и низкорослому из ополченцев протиснуться в щель и выбить мелкие камни, которыми был заклинен булыжник. Каждый раз, когда скребущие звуки его работы смолкали, Холом сжимал кулаки, ожидая, что вот-вот раздастся выстрел и предсмертный крик, но им снова повезло. Ложные баррикады Холома или, может быть, страх перед чарами Ордена, заставил пиратов отсидеться в орудийных казематах.

Наконец, большой камень поддался, и бойцы по одному пролезли в открывшийся проход. Во внутреннем дворе было темно и тихо. Утративший свет маяк нависал над кольцеобразной крепостью угрожающим сгустком черноты. По разноцветным плитам площади текли струйки воды, сливаясь в потоки там, где древние мастера сделали едва заметные глазу углубления в камне. Капли дождя барабанили по черепице крыши, похожей на чешуйчатую спину дракона. Затейливые проёмы окон казались в темноте открытыми ноздрями и пастями неведомых чудовищ.

Не дожидаясь, пока страх проникнет в сердца вчерашних крестьян, Холом взмахнул факелом и помчался через площадь к ближайшей двери. Она, конечно, была заперта.

— Прижаться к стене! — громко прошептал он прибежавшему следом бойцу. — Не двигаться! Передай следующему!

Оставив оторопелому ополченцу факел, страж словно ящерица взлетел по стене, цепляясь за каменные барельефы в виде морских растений и усатых карпов. Спрыгнув на изящный балкончик, он изо всех сил ударил сложенным веером по стеклу. Окно со звоном разбилось. Быстро просунув руку внутрь, Холом провернул ручку, распахнул обе створки и запрыгнул внутрь. Он оказался в чьём-то рабочем кабинете. Во мраке виднелись силуэты письменного стола и книжных полок. Стремительно пробежав по комнате, страж выскочил в коридор. Колдовские лампы, освещавшие Цитадель с незапамятных времён, погасли вместе с маяком. Только за углом, где, как помнил страж, на первый этаж уходила узкая лестница, горел факел. Оттуда, наконец, раздался окрик, вернее — трель племенного напева воина-островитянина. Резко сбавив темп, Улан Холом провыл-проурчал кусочек личной песни, когда-то услышанной от одного из вольноотпущенников отца. Часовой ответил недоуменным рыком и снова пропел свою мелодию, а потом, придя в себя, щёлкнул курком и выступил из-за угла. Страж резко бросился вперёд, одной рукой подбив вверх ствол огнеплюя, а другой полоснув врага веером по горлу. Выстрел ушёл в потолок, а Холом с силой толкнул раненого часового на лестницу. С приглушённым всхлипом воин покатился по ступеням, а его товарищ выскочил из-за угла, держа свой огнеплюй за ствол как дубину. Страж едва увернулся от сокрушительного удара, неуклюже отмахнувшись веером. Его удар прошёл вскользь, срезав с плеча часового несколько рыжих прядей. Мохнатый воин взвыл на весь коридор и развернулся для нового удара, но Холом успел развернуться и ударил его прямо в горловой мешок. Захлебнувшись криком тревоги, мохнатый страж осел на пол.

Не теряя времени, Улан Холом слетел вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени. Добежав до двери, за которой собрался его отряд, он сбросил на землю запиравший её брус и распахнул тяжёлые створки.

— За мной! — закричал он, не заботясь больше о тишине.

Ополченцы с нестройным рёвом ринулись за ним вглубь здания.

Холом вёл их кратчайшим путём на третий этаж, где находились орудийные казематы лицевой стороны Цитадели. Он ожидал, что немногочисленные пираты соберутся именно там, возле пушек, державших на прицеле деревню и гавань. Костры, приготовленные жёнами и дочерьми ополченцев, должны