В повседневной жизни Михаил Георгиевич использовал преимущества своего «руководящего» положения с максимальной выгодой. С 1938 по 1953 год он сыграл Иосифа Виссарионовича в пятнадцати фильмах! Благодеяния сыпались на него, как из рога изобилия. В 1939 году награжден орденом Трудового Красного Знамени. В 1946-м получил звание Народного артиста Грузинской ССР, в 1950-м — Народного артиста СССР. И четыре раза получал Сталинские премии (разумеется, первой степени) за исполнение ролей Сталина в фильмах «Великое зарево» (1941), «Оборона Царицына» (1942), «Клятва» (1946) и «Падение Берлина» (1949, самая известная картина с его участием).

Правда, у этой, простите за каламбур, медали имеется оборотная сторона. Геловани настолько сроднился с ролью Сталина, что других ему режиссеры не предлагали. Понимали: любые слова, произнесенные Михаилом Георгиевичем на сцене, обязательно будут проецироваться на образ вождя. Тогда в зале проявится соответствующая реакция зрителей. В подавляющем большинстве случаев — смеховая. (Помните казус Алейникова — Вани Курского в роли Пушкина?) Этого допустить нельзя. Не позволим расшатывать государственные устои. У нас незаменимых людей нет. Поэтому от греха подальше обойдемся без услуг товарища Геловани. Себе спокойней.

Хорошо жилось Михаилу Георгиевичу до марта 1954 года. Катался как сыр в масле. Однако, надо отдать ему должное, не столько о себе заботился, сколько о других. Помогал знакомым в решении разных бытовых проблем: с квартирами, путевками и много еще с чем в этом роде. Люди уже так привыкли к этому исполнителю роли вождя, что отождествляли его, копию, с оригиналом и реагировали соответствующим образом.

Глава двадцать четвертая. Нон-фикшн

После оттепели постепенно наступал период застоя. Дела в стране шли ни шатко ни валко. В меру интересно, в меру скучновато. Но, в общем, уверенность у людей была. Уверенность в том, что жизнь с каждым днем будет становиться лучше и лучше. Человек устраивался на работу и через несколько дней мог сказать: «Мне здесь нравится. Буду работать до самой пенсии». И работал. Знал, что его предприятие не закроется, не обанкротится, что массовых сокращений штатов не бывает. Короче, жизнь налаживается, благосостояние улучшается.

В конце 1965 года зам. директора «Мосфильма» послал начальнику Управления авторемонтных заводов письмо:

Ордена Ленина киностудия «Мосфильм» просит Вас дать указание дирекции завода ВАРЗ о ремонте легковой машины «Волга» Народного артиста СССР кинорежиссера Михаила Ильича Ромма, который завершает в настоящее время ответственный сложный фильм[63].

Ответственный сложный фильм назывался «Обыкновенный фашизм». Ромм работал над ним несколько лет.

В разных интервью Михаил Ильич рассказывал про эту картину-размышление. Как ни странно, указывал, что новая работа соприкасается с предыдущей — «Девять дней одного года». Тот фильм игровой, а этот документальный, тот о людях сегодняшнего дня, а новый о фашизме, о генезисе нацизма. Казалось бы, ничего общего. Однако в первом варианте «Девяти дней» у Ромма имелись большие документальные вставки. Он их потом выбросил, решил: если понадобится, обращусь к документам в чистом виде.

Михаил Ильич чутко следил за движениями и колебаниями общественной жизни. В нашей ли стране происходили кардинальные изменения, за границей ли, ему все было интересно. Он человек неравнодушный. Вот и новый фильм: режиссер подчеркивал, что в своей будущей работе не хочет ограничиваться только историей немецкого фашизма. Главная задача — попытаться заставить людей задуматься о том, почему и каким образом в ХХ веке, впитавшем в себя разнообразные достижения цивилизации, возникло такое постыдное явление.

Лауреат Национальной кинематографической премии «Ника» критик Майя Туровская

21 марта 2008

[РИА Новости]

Масштабность замысла налицо.

Идея этого фильма возникла у известного искусствоведа Майи Туровской под впечатлением от книги Зигфрида Кракауэра «От Калигари до Гитлера: Психологическая история немецкого кино».

Калигари — это доктор, организовавший в 1783 году в Северной Италии серию убийств с помощью сомнамбулы, иначе говоря, лунатика. Он стал персонажем германской мифологии, ряда мистических литературных произведений и фильмов ужасов. Самый известный из них — «Кабинет доктора Калигари», поставленный в 1920 году режиссером Робертом Вине.

Кинокритик Юрий Ханютин

[Из открытых источников]

Будучи в середине шестидесятых членом художественного совета Второго творческого объединения «Мосфильма», М. Туровская нашла единомышленника. Им стал киновед Юрий Ханютин. Соавторы написали подробную творческую заявку на сценарий документального фильма, в котором будут исследованы причины возникновения и распространения таких человеконенавистнических явлений, как фашизм и нацизм.

Если Туровской дала импульс книга Кракауэра, то для Михаила Ильича такой «наводкой» послужили случайная встреча и разговоры с компанией молодых людей. Это было в гостях, беседовали обо всем, начиная с погоды и кончая покорением космоса. В том числе касались политики — международное положение, реваншизм, милитаризм. Михаила Ильича удивило, что молодые ребята туманно представляли ужасы, которые несет людям фашизм. И он с огорчением понял, что в случае чего у них нет иммунитета от этой заразы. Они же считали, что Ромм преувеличивает опасность, которой чреваты нацистские поползновения, возникающие в разных странах.

Тут было над чем призадуматься режиссеру. Как убедительно объяснить молодежи, что фашизм растлевает человеческие души, превращает людей в безмозглые винтики, отличающиеся один от другого разве что цветом кожи или стилем одежды? Фашизм стремится навязать повсюду свое господство.

Да, в двух словах это не объяснить. Тут необходимы мощные аргументы. В случае удачи кино здесь может быть союзником.

Эта мысль застряла в подкорке, а на ловца, как известно, зверь бежит. На студии Ромм узнал, что кинокритики Туровская и Ханютин принесли заявку на сценарий документального фильма о становлении и эскалации немецкого фашизма. Не столько о том, к чему он привел Германию, сколько о том, каким образом это неандертальское мировоззрение могло появиться в двадцатом веке в цивилизованном обществе.

После того как авторы заявки встретились с режиссером и убедились в совпадении своих взглядов на идейное содержание будущего фильма, они договорились о сотрудничестве. Правда, Ромм сразу полушутя предупредил будущих соавторов: «В случае удачи — фильм будет моим, если провалится — виноваты полностью будете вы». Угроза не охладила их пыл, и друзья вплотную засели за работу. Началась доводка сценария «до кондиции». Обсуждения, споры, порой обиды.

Сочинение — процесс итеративный. Когда автор пишет один, все равно бывает чем-то недоволен, возвращается к началу, переделывает диалоги, меняет сюжетные линии. Тут же — трое, и каждый считает, что тот либо иной фрагмент нуждается в