Шрифт:
Закладка:
13. Девушка с хутора
193
— Сюда! — раздраженно крикнул Юрченко.
— В чем дело? — ожидая новых неприятностей, Игнат направился к нему. Федя продолжал следить из-за хаты и вдруг вспомнил: «Винтовки!» Но тут же себя успокоил: «Не может быть. Откуда бы они узнали?» Он стал ждать, что будет дальше. До него донесся голос Юрченко:
— В каком углу зарыто?
Федя вздрогнул. Он не разобрал, что ответил отец, и услышал только, как Юрченко крикнул:
— Лопату!
Федя вытер пот со лба. «Узнали! Кочуру, Кочуру, скорей предупредить!» Он быстро перемахнул через плетень и соседским двором выскочил на улицу. Оглянулся и пустился бежать. «Неужели Скубецкий? Неужели Скубецкий?.. Это я сказал ему, я... Что ж теперь делать?..»
Кочура жил далеко. Но не успел Федя оставить за собой и два квартала, как пораженный остановился: Кочуру вели вооруженные- казаки. «Скубецкий»... — теперь уже уверенно подумал Федя. Стоял и не знал, что предпринять. Вдруг решился: быстро свернул в переулок и побежал к Степе. По дороге передумал. «Нет, лучше к Оле». Пересек улицу, заскочил 'за угол. Показался патруль. Он метнулся в чей-то садок, оттуда в огород, снова в садок, изменил направление, выскочил в переулок, долго бежал и очутился недалеко» от олиной хаты. По знакомой ему дорожке быстро добрался до секретной лазейки в сарае и юркнул в нее. Там отдышался, выглянул во двор и, убедившись, что чужих нет, бросился к хате и стал стучать. Оля впустила его и отшатнулась.
— Что с тобой?
— Кочуру арестовали! И отца, наверное, арестуют! И винтовки нашли! Что будем делать?
— Кочуру?! — вскрикнула Оля. — Кочуру?!
Она заметалась, схватила платок, потом остановилась и попросила Федю поскорее рассказать все, что он знает, чтд он видел. Федя рассказал. Сообщил и о Скубецком, но ни слова не сказал о том, что сам проболтался Скубецкому.
— Беги к Быхову! — крикнула Оля. — А я — к Степе.
Они выбежали из хаты. Вдруг Федя схватил ее за руку и ' тихо сказал:
— Меня ж тоже могут арестовать.
Оля непонимающе посмотрела на него.
— Оставайся здесь.. Я сама.
— Как же сама? — растерялся Федя. — Я тоже пойду.
— Не пойдешь. Я сказала — оставайся.
— Не могу я, Оля. Лучше пусть арестуют.
— А я говорю, не пойдешь!
Федя остался.
А в это время Кочура сидел уже в погребе под станичным
правлением. В первую минуту ему показалось, что в погребе совсем ничего не видно, но вскоре он стал различать слабый свет в окошечке, а потом и силуэты людей. И вдруг поразился: недалеко от него сидел Скубецкий. Тот тоже узнал Кочуру и, вздрогнув, невольно отодвинулся. «Странно, —■ подумал Кочу-ра, — а мы ему не верили». Он приблизился к Скубецкому и, вглядываясь в его лицо, спросил сочувственно:
— Ты что здесь?
— Коня у Юрченко без спроса взял, — неохотно ответил Скубецкий.
— Ну? А зачем тебе конь?
— Так... Не спрашивай! Не до того мне. — И еще раз повторил: — Пожалуйста, не спрашивай. Не могу я ни о чем говорить.
—• Да ты не бойся, — пожалел его Кочура, — тебя отпустят. Вот мое дело хуже, — вздохнул он.
Кто-то толкнул его локтем. Кочура оглянулся. Рядом стоял незнакомый человек.
— Что там, в станице? — тихо спросил он. — Я уже месяц сижу и ничего не знаю.
Кочура насторожился. Подумал: «Отвечать или нет? Может, подосланный?» Но не успел он принять решение, как за дверью послышались шаги. Проскрипел замок, и в погреб втолкнули Игната. Кочура оторопел.
— Игнат?
Тот ничего не ответил, сердито посмотрел на него и отвернулся. «Уж не за нас ли его посадили? Уж не с винтовками ли что случилось?»—испугался Кочура, но Игнат вдруг обернулся, положил руку ему на плечо и сказал:
—■ Ничего, брат. Будем терпеть.
И рассказал про винтовки. До Скубецкого долетали отрывки фраз. Он все отлично понял и со страхом ждал развязки, но ни Игнат, ни Кочура не знали о том, какую он сыграл роль в их аресте. Им и в голову не могло прийти, что Скубецкому хоть что-нибудь было известно о винтовках.
—- Сказать бы, что Федька кому-нибудь проболтался,—шеп-тал Игнат,—так не может того быть. Что же он, маленький, не понимает, что отца под расстрел подводит?
Но недолго им дали поговорить. Первым на допрос вызвали Кочуру. Когда пришли за ним, он крепко сжал Игнату руку и шепнул:
— Простите нас, — не для себя ж одних старались.
Игнат смутился.
— Ну, ну. Ты только не робей. Слышишь?..
Кочуру допрашивали трое: атаман, Юрченко и Иван Макарович.
— Ты кто такой? — щурясь, спросил атаман. — Я тебя что-то не знаю. Ты из какой станицы?
13*
195
— Не из какой.
— Из города?
Кочура пожал плечами.
— Знаете что? — сказал он, — вы меня не спрашивайте. Я все равно отвечать ничего не буду.
Атаман и Иван Макарович переглянулись. К Кочуре подошел Юрченко.
— Не будешь? — улыбнулся он. — Так-таки и не будешь? А мне кажется — будешь.
Он пошарил рукой по своему малиновому бешмету, и Кочура вдруг увидел, как у него между большим и указательным пальцами сверкнула иголка... Полчаса пытали Кочуру. Стоявший за дверями часовой напряженно прислушивался. Он отчетливо слышал гнусавый голос атамана, басовые нотки Ивана Макаровича, истерические выкрики Юрченко, топот ног, какую-то глухую возню, стук, снова выкрики Юрченко; бряцание зацепившейся обо чтоі-то шашки...
LUI
Об аресте Кочуры, Игната и Скубецкого вскоре узнали все комсомольцы. Ломали себе голову и не могли понять, каким образом белые пронюхали о закопанных винтовках, арест же Скубецкого и вовсе приводил всех в недоумение. Знали о том, что чаще других со Скубецким встречался Федя, но он был вне подозрения: не мог же он подводить самого себя. А к его матери уже дважды приходили казаки и требовали, чтобы она указала, куда он сбежал. Она и сама не знала, где скрывается Федя, и, убитая горем, сидела в хате.
Встревожилась за Скубецкого и Клавдия Владимировна. О его аресте она узнала от Фени. Никому ничего не
