со скоростью марафонцев, чтобы держать дистанцию.

– Нас загоняют, как скот! – крикнул Ровертон.

Поравнявшись с лиловым замшелым образованием, которое прежде рубили на части, пигмеи сделали остановку и погрузили куски в большие плетеные корзины, а корзины навьючили на чудовищ при помощи хитроумной сбруи – судя по виду, сделанной из кишок каких-то животных. Пока шла эта работа, землян загнали в середину кавалькады. Сбежать не было никакой возможности, и они покорились, призвав на помощь все свое научное самообладание.

Закончив погрузку, пигмеи снова двинулись по берегу ручья, гоня перед собой пленников. Туман понемногу рассеивался, и над зубчатым горным хребтом проступил мутно-желтый солнечный диск. Примерно через милю ручей сделал резкий поворот и дальше потек по бесплодной равнине к лиловеющей вдали излучине большого озера или моря. Здесь кавалькада отдалилась от берега, направляясь к горам.

Ровертон и его товарищи, спотыкаясь на каждом шагу, тащились вперед, спасаясь от разверстых пастей за спиной. Местность стала еще пустыннее. Больше не было ни насекомоядных косматых кочек, ни самих насекомых и никаких других форм жизни. Вокруг раскинулись неизмеримые пространства засохшей первобытной слизи – быть может, ложе исчезнувшего океана.

Земляне изнемогали от голода и усталости. Их нещадно гнали вперед, они задыхались, а мышцы словно налились свинцом. Казалось, прошли часы, но тусклое солнце не поднялось выше над горизонтом. Оно двигалось по пологой дуге, как наше земное солнце в приполярных областях. Горы не приближались, а будто отодвигались все дальше под огромным туманным небом.

В пейзаже различались новые подробности. Появились невысокие холмы, ложбины стали глубже. Кое-где равнину пересекали глубокие трещины в толще темной каменистой породы наподобие базальта. И по-прежнему никаких признаков жизни – ни травы, ни деревьев, ни поселений. Пленники устало гадали, куда их ведут и когда они доберутся до места назначения.

Что их там ждет, невозможно было даже вообразить.

Дальше их погнали по расщелине, где протекала быстрая речка. Ущелье становилось все глубже, стиснутое между отвесными скалами высотой футов сто, если не больше. Обогнув крутой поворот, земляне увидели перед собой широкий плоский берег, а над ним – скалистую стену с вырубленными в ней ступеньками и несколькими ярусами пещер. У входов в нижние пещеры толпились десятки пигмеев. При виде кавалькады с пленниками они оживленно загомонили.

– Троглодиты! – воскликнул Ровертон. В нем, несмотря на усталость, проснулся человек науки.

Пигмеи немедленно обступили троих путешественников. При ближайшем рассмотрении часть пещерных жителей оказалась другого пола – не такого, как те, что захватили землян. Были здесь и дети, самые маленькие – размером чуть больше морских свинок.

Всадники спешились и с помощью встречающих принялись разгружать корзины. Мясистые куски свалили в кучу рядом с большими плоскими каменными ступками. Когда с разгрузкой было покончено, пигмеи переложили часть кусков в ступки и начали толочь их тяжелыми пестиками, показывая жестами, чтобы пленники тоже взялись за работу.

– Видимо, эту мякоть употребляют в пищу, – предположил Адамс. – Возможно, это их основной продукт питания.

Земляне взяли по пестику и стали толочь белесый кусок. Мякоть легко разминалась, превращаясь в однородную массу, напоминающую крем. От нее шел резкий, но довольно приятный запах, и, несмотря на отталкивающие воспоминания, земляне вдруг почувствовали, что крайне голодны.

Когда все ступки наполнились кремоподобной массой, пигмеи без дальнейших церемоний принялись ее пожирать, зачерпывая не только перепончатыми руками, но и подвижными хоботами, и накладывая в оба ротовых отверстия. Они жестами показали землянам, что те тоже могут есть.

На вкус масса была солоноватая и отдаленно напоминала смесь морской рыбы с каким-то питательным корнеплодом. В целом довольно вкусно и вполне утоляло голод. В конце трапезы принесли плоские глиняные сосуды с желтовато-зеленым ферментированным напитком. Вкус у него был неприятный и очень кислый, но после нескольких глотков усталость как рукой сняло, и земляне смогли взглянуть на свое нынешнее положение с новой надеждой и отвагой.

Затем еще несколько часов все толкли оставшиеся куски мякоти. Полученную массу раскладывали в широкогорлые глиняные горшки и уносили в нижние пещеры. Землян тоже заставили работать. Низкие своды в пещерах не позволяли выпрямиться в полный рост, а сами пещеры были темные, со множеством больших и малых ответвлений. Обстановка, как и следовало ожидать, самая примитивная, хотя, к радости землян, в пещерах поддерживалась чистота. Пахло дымом, и в одной пещере развели огонь. Топливо напоминало торф. Рядом виднелись низенькие лежанки, застеленные безволосыми шкурами – вероятно, принадлежавшими животным вроде ездовых ящеров.

К тому времени как последний горшок отнесли в пещеру, солнце совсем скрылось за утесами. Сгустились холодные зеленые сумерки, от реки поползли завитки тумана. Ящеров увели в самую большую пещеру на отшибе, – очевидно, она служила своего рода стойлом. Пигмеи по двое, по трое разошлись по пещерам. Землянам указали на грот, где им следовало разместиться. Четверо пигмеев, вооруженных своими странными алебардами и утяжеленными ножами, остались стоять на страже у входа.

Тьма наполнила грот подобно бесшумному морскому приливу. Людьми овладела невероятная сонливость – реакция на перенесенные за день испытания и дикое напряжение нервов от множества новых, фантастических впечатлений. Путешественники улеглись на каменный пол, используя приземистые ложа вместо подушек, и через несколько минут уже спали.

Проснулись они под многоголосое щебетанье и чириканье снаружи, в бледном туманном рассвете.

– Похоже на общий сбор, – предположил Ровертон, осторожно выглядывая из пещеры.

На берегу реки столпилась сотня с лишним пигмеев; не меньше половины, видимо, из другого племени. Все они бурно что-то обсуждали, то и дело поглядывая круглым глазом на пещеру, где поселили землян. Их слова, жесты, выражения лиц были настолько далеки от всего человеческого, что невозможно было угадать, о чем идет речь и к какому решению склоняются – благожелательному или враждебному.

– Меня от них жуть берет, – сказал Деминг. – Не поймешь, то ли они нас слопают, то ли объявят богами.

Стражники по команде подошли к устью пещеры и дали землянам знак выходить. Когда те подчинились, перед ними поставили блюда с белой массой и чашки сладковатого матово-черного напитка; пока земляне ели, все сборище молча за ними наблюдало. Отношение к пленникам явно изменилось, но в чем состоит перемена и что она предвещает, оставалось неизвестным. Все происходящее казалось в высшей степени загадочным, чуть ли не священнодействием. Должно быть, черный напиток отчасти обладал одурманивающими свойствами. Чувства землян притупились; мозг, впрочем, работал по-прежнему четко.

– Не нравится мне это, – пробормотал Ровертон.

Всех троих одолевало смутное беспокойство, которому они не находили определенной причины. Тревога отнюдь не улеглась, когда у реки снова появились три вчерашних чудовищных ящера, а вслед за ними – еще два.