Шрифт:
Закладка:
Сентябрь, 25
16:00. Пришла домой немного разбитая. Школа выматывает. Не представляю, как устает Юра, бегая по этим нескончаемым репетиторам. Мне еще везет, у меня год перед экзаменами свободный, а он, бедный, выпускник.
20:00. Лилька порвала мой браслет. Браслет, который Алекс… Играла и дернула случайно. Рассыпался он воспоминаниями по моей комнате. Так глупо вышло. Родители в ужасе прибежали и видят, что мы обе плачем на полу, да я еще и горше Лильки. Она-то от страха… Наврала я им что-то неубедительное: споткнулась и больно ударилась – и они поверили, потому что плохо меня знают. Таня все сразу поняла бы.
Сентябрь, 26
Сегодня после школы подружки забегали. Мы вместе делали доклад по Лермонтову, а потом на кухне заболтались – рассказывали, кто с каким литературным героем хотел бы любовь закрутить. Все трещали: «Печорин! Печорин», а меня даже будто ревность охватила. Разве переживали они все те же чувства, когда читали «ГНВ», которые пережила я?
Потом хлопнула входная дверь. Я удивилась и даже испугалась, а это мама пришла пораньше с лекций. Сказала, у них свет в институте отключили, а как преподавать историю искусств без визуальной демонстрации этого самого искусства, она не представляла.
Подружки мамой давно очарованы. Они мне не раз говорили, какая она у меня интересная, творческая вся такая, небанальные лекции в популярных арт-пространствах читает (кто-то из девочек, кажется, Катя и Света, даже ходили). Как только они ее увидели, сразу попросили чай с нами попить. Спрашивали про картины (с чего такой интерес?!), про независимость и саморазвитие женщины. Мама блестела от восторга. Как будто ей ее студентов мало. Уверена, в период сессии они тоже ей много-много хорошего говорят.
Уходя, девочки, толпясь в прихожей, говорили мне:
– Вот это у тебя мама!
Потом Мариша зашептала:
– А вот с моей мамой ни о чем, кроме пеленок, поговорить нельзя. И без детей она вообще ни дня не проводит.
Эх, Маришка, подумала я, да с тобой мама хотя бы говорит. Мы с моей иногда и пятью словами за неделю не перебрасываемся. Она ничего обо мне не знает, ничего…
Сентябрь, 29
Папа злой и расстроенный ходит. Как раненый волк, которому и больно, и хочется помощи, но людям он ни за что не доверится, а в стаю не пойдет – загрызут как самого слабого. Я пыталась его спросить, хочет ли он чаю, а он мне так обидно крикнул: «Боже мой, ну неужели непонятно, что я занят!»
Мама тоже сидела со своими книгами по искусству, а Лилька к подружке убежала. Дома хоть вешайся. Позвонила Юрке. Он шел от репетитора (бедный, в субботу!), голос у него так устало звучал. Кое-как уговорила в кино сходить. Потом, когда уже возвращались, меня осенил вопрос:
– Юр, а тебя Мариша не ревнует?
– К к-кому? – он так удивился, что мне, честно, стало чуть обидно.
– Ко мне.
– Мы же д-друзья.
– Ну все равно: я девочка, ты мальчик… Какие-то конфликты это должно провоцировать.
Он безмятежно пожал плечами:
– Не знаю, к-какие конфликты. Она мне н-нравится, я ее обманывать не собираюсь. Если вдруг разонравится (так б-бывает, ты ведь знаешь), я честно ей с-скажу. Так что ревн-новать как-то г-глупо, по-моему.
– Так уж прямо и честно скажешь, если понравится другая?
– Т-так прямо честно и с-скажу.
– Честно-честно?
И здесь вдруг Юра весь нахохлился, как кот, которого вымочили в садовой бочке, а потом еще и погладили против шерсти.
– Если у тебя п-перед глазами был другой п-пример, это не значит, что все такие п-подлые.
Я так и замерла. Круглыми глазами посмотрела на Юрку, мечась между тем, чтобы разорвать с ним дружбу навсегда и попросить, чтобы он извинился. Но вместо этого решила быть умнее:
– Не каждый сможет, выбирая между большой любовью и долгом чести, выбрать долг.
Гордая своим ответом, я пошла вперед. Остановил меня смех за спиной:
– Да где ты этого п-понабралась?
– А что?
– Мы же не в кн-нижке какой-нибудь. И иногда так бывает, что если человек пп-лохой, то он не герой ром-мана. Он просто п-плохой.
– Да что ты знаешь!
– Да к-кое-что н-наблюдал.
Мы разошлись обиженные.
Октябрь, 5
Результаты контрольной по математике: у меня только два балла из двадцати. Написала хуже всех в классе. Алевтина Ивановна попросила остаться после урока и сказала: «Объясни мне, Маша, почему люди, у которых в голове знаний в бесчисленное количество раз меньше, чем у тебя, пишут гораздо лучше, чем ты! Я ведь вижу, что ты можешь. Ты все это знаешь. Почему ты не заставляешь себя работать?»
Почему все думают, что знают меня лучше? И вообще, думают, что все знают лучше. Да кто сказал, что я умница-разумница? Нет у меня в голове ни знаний, ни опыта. Пу-сты-шка. Да еще и некрасивая. Посмотрела сегодня на себя в зеркале в полный рост – бочка стали больше, руки пополнели. Все булки эти! Не нужно прогуливать уроки в пекарнях.
Из всей этой ситуации больше всего волнует факт, что классная руководительница обязательно доложит родителям. Уже представляю, какой будет скандал. Как дочь таких умных людей, ректора и профессора, может получать двойки? Где это видано?
Не хочу сегодня идти домой. Вот бы родители куда-нибудь уехали.
Октябрь, 6
Скандал был. Но я успокоила маму, сказав, что просто пропустила немного материала в начале учебы и скоро все нагоню. Видимо, ей проще поверить в эту легенду, чем признать, что умом я не блещу.
20:00. Папа пришел с работы поздно. Попросил меня, маму и Лильку собраться на кухне.
– Проверки жестче, чем я думал, – устало начал он, – если меня посадят, знайте, пожалуйста, что я никогда не воровал.
– Милый, боже мой! Что такое? – мама положила свою ладонь поверх папиной.
– Все будет хорошо, – папа вымученно улыбнулся, – просто знайте, что я честный человек. Не сомневайтесь во мне, пожалуйста, если вдруг…
Дрожу. Не могу согреться под двумя одеялами. Еще часы эти дурацкие на кухне спать мешают – очень громкие.
Октябрь, 16
Ходили с классом в пиццерию – мальчики выиграли в футбол у другой школы и получили сертификат. Многие были парочками. Маришка пригласила Юру, само собой. Весь вечер мы не смотрели друг на друга, но явно ощущали присутствие.
Через пару часов все уже перемешались, поменялись местами и разделились на группы. У меня настроения болтать не было, поэтому я сидела одна и сердито доедала последний кусок мясной пиццы, хоть и обещала себе сегодня, трогая себя за
