право прохода через проливы Босфор и Дарданеллы. Предоставлялось оно России в благодарность за поддержку Турции в войне с её египетским вассалом. По условиям договора Россия могла даже требовать закрыть проливы для кораблей других стран. Неудивительно, что договор вызвал раздражение у самой могущественной морской державы мира, и его пересмотр под давлением Британии в 1841 году фактически лишил Россию достигнутых преимуществ.

Конечно, Пушкину было хорошо известно стремление многих европейских политиков видеть Россию без морей и желательно в границах Московии XVI века. «Распространение» Российской империи вызывало опасение и злобу, о чём свидетельствует и «любопытный разговор», который поэт вёл не с частным лицом, а с британским дипломатом посольства. Интересно, что ответил бы английский поверенный, если бы поэт задал встречный вопрос: как далеко будет распространяться по миру Британская империя?

К чужим флотам британцы всегда относились высокомерно, Балтийский флот России называли «игрушкой императора». Но после Наваринского сражения и блокады Дарданелл в 1829 году, подписания договора России и Турции в 1833-м, утверждения России в северо-западной части Америки, открытий русских моряков в кругосветных экспедициях Британия стала ревниво следить за российскими военно-морскими силами. В середине XIX века она начала проявлять повышенный интерес к Дальнему Востоку, Камчатке, Охотскому морю, демонстрируя, что все моря мира считает своими исконными владениями и не желает мириться с конкуренцией. Выходит, уже и в Азии для России не оставалось места.

В 1830-е годы в петербургских гостиных передавали в разных вариантах разговор императора Николая с британским послом:

— Зачем вам строить такой большой флот, ваше величество?

— А вот именно затем, чтобы вы уже больше не осмеливались задавать мне подобные вопросы.

На Чёрном море делали не «игрушки», и британцы почувствовали это раньше других. В 1841 году главный кораблестроитель английского флота В. Саймондс посетил Севастополь, где осмотрел все военные корабли молча, покусывая губы. И сообщил свой вердикт в Лондон: «Там пахнет морской нацией, чего на Балтике я не заметил, и ежели правительство поддержит, то морская часть в Чёрном море в скором времени очень усилится»224.

Мнение, высказанное специалистом, убедило британское правительство в существовании ещё одной морской державы, флот которой способен приносить пользу своему отечеству. И потому целью вступления Британии в войну было в первую очередь ослабление России, уничтожение русского флота и его главной базы на юге — Севастополя.

Парус или винт?

В августе 1853 года в Севастополе только и говорили, что о смотре английского флота в Портсмуте. Капитан-лейтенант И. Шестаков, который в то время был в Англии в командировке, описал учебное сражение на спитхедском рейде. Условный противник в нём назывался «русские» и был представлен одними парусными кораблями. Английский флот представляли 20 пароходов с 130 пушками на борту. Пароходы выстроились в линию длиной в четыре версты и шли «ветер в зубы», затем развернулись — за 12 минут! — и атаковали неприятеля. Сражение длилось десять минут, «русские» были разбиты, и тем «приговор парусным кораблям был подписан и скреплён», писал Шестаков.

Вряд ли англичанам в реальности удалось бы так легко расправиться с русским флотом. Правда, проверить это на практике не получилось — во время Крымской войны двум флотам не довелось встретиться в море. Но в том, что приговор парусным кораблям уже вынесен, Шестаков не ошибался.

Паровые суда в России появились за 40 лет до Крымской войны. С 1815 года пароходик «Елизавета» с двигателем мощностью 16 лошадиных сил, попыхивая трубой, курсировал между Петербургом и Кронштадтом. В 1817 году на Урале построили первые колёсные пароходы и машины к ним, на Ижорском заводе — пароход «Скорый» мощностью в 30 лошадиных сил, в 1825-м — «Проворный», машина которого имела уже 80 лошадиных сил. Колёсные паровые суда предназначались в основном для речного судоходства, для бурных морских волн они мало годились. И самое главное — пароходы не могли заменить парусных кораблей, поскольку несли незначительное число пушек. Поэтому в середине XIX века основным типом корабля на всех флотах по-прежнему оставался линейный корабль.

В 1820-е годы на Чёрном море трудились пароходы «Везувий» и «Метеор», в основном они перевозили почту, грузы в портах, в штиль буксировали корабли, то есть играли вспомогательную роль. Первый военный пароход «Геркулес» появился в России в 1832 году, на него установили усовершенствованную машину, созданную русскими техниками-новаторами (в Англии такие машины без балансира появятся только в конце тридцатых годов). «Геркулес» курсировал в Балтийском море, это на нём Нахимов отправился на лечение в Германию. Имелся и колёсный пароход «Богатырь» с двадцатью восемью пушками на борту, мощностью 240 лошадиных сил, построенный на Ижорском заводе, и винтовой «Архимед»225.

Первые опыты по строительству военных винтовых кораблей начались во Франции и Англии всего за десять лет до начала Восточной войны. В 1844 году в Англии был построен военный пароход «Ратлер», на котором испытывали винты разных систем. Во Франции в 1852 году был спущен на воду трёхпалубный «Наполеон», имевший на борту 90 орудий. По виду это был обычный трёхмачтовый парусный корабль, только между фок- и грот-мачтами с парусами скрывалась пароходная труба. Зато внутри стоял двигатель мощностью 990 лошадиных сил, который приводил в движение гребной винт, помещавшийся в кормовой части ниже ватерлинии, и обеспечивал скорость в 13 узлов[47]. При попутном ветре винт поднимался и корабль двигался при помощи парусов. Такой тип корабля назывался винтовой пароходо-фрегат.

В 1840-е годы во Франции и Англии развернулось строительство заводов, доков, производство оборудования, необходимого для винтового флота. Всё это потребовало немалых средств. Морской бюджет Британии, а вслед за ней и Франции во второй половине 1840-х годов увеличился почти вдвое, и не все соглашались с необходимостью подобных трат.

Всю первую половину XIX века среди флотских велась дискуссия о преимуществах и недостатках парусных и винтовых судов. В Англии, например, долгое время всерьёз опасались, что паровая машина или винт могут помешать управлению парусным кораблём, поскольку они уязвимы для неприятельской артиллерии, и Адмиралтейство всячески пыталось препятствовать их применению, чтобы не наносить «удар могуществу империи».

Спорили по этому поводу и в России. Особенно много противников винтовых кораблей появилось после поломки «Архимеда». Так что небольшое число пароходов в России объяснялось не одним недостатком средств.

«Парус и винт» — так называлась статья, написанная историком флота капитан-лейтенантом А. П. Соколовым226. Он считал преимущества парохода незначительными, зато недостатков видел море: и вместимость их по сравнению с парусными судами невелика, и зависимость от угля постоянная, а медлительность при разведении паров