ответил я, заметив, что мое сознание словно бы шизофренически раздвоилось. Одно мое «я» отвечало на его слова, а другая часть меня пыталась осмыслить ситуацию. Что вообще происходит?

– Ну, вот как раз наоборот! В виртуальном мире эволюция в миллионы раз ускорена, а потом программа сопряжения выводит это в отдельный «пузырь» и обеспечивает коммуникативный контакт между мирами.

– Вы хотите сказать, что ваш мир настоящий, а мой – виртуальный? – тупо спросил я.

– Ну, конечно! – развеселился Блюм. – Но вам, разумеется, так не кажется.

– Мне так не кажется, – я поставил кружку на стол. Как-то не пился сегодня чай. – Мне кажется, что мы с вами сидим в разных поездах, которые несутся навстречу друг другу по одной колее.

– Поэтично. А почему?

– Потому что ваш эволюционирующий мир и наш эволюционирующий мир развились настолько, что придумали себе по машине, и теперь беседуют друг с другом, пытаясь понять, какой мир настоящий.

Блюм засмеялся, и его уверенный смех означал только одно: он ни на секунду не сомневался, кто тут настоящий! А я вот на секунду даже усомнился.

– Нет! – Блюм теперь широко улыбался. – Один из миров точно должен быть настоящим. Просто в силу принципа причинности.

– И вы уверены, что это ваш мир создал наш? Как докажете?

– Хороший вопрос. Вы сами в этом скоро убедитесь. Собственно, по этому поводу, помимо личного любопытства, я и пришел с вами поговорить. У меня к вам просьба. Вы, кстати, не представились…

– Александр…

– У меня к вам будет просьба, Александр.

Я похлопал ладонями по пластмассовым подлокотникам своего крутящегося кресла. Они были по-прежнему твердыми, а мир вокруг меня осязаемым и прочным, наполненным звуками и запахами даже в тесноте моего узкого кабинетика в стенах математического института. Это внушало уверенность.

– Какая может быть просьба у бога к созданной им твари, – я растянул губы в улыбке. – Вы же можете меня просто выключить! Вместе со всей моей вселенной. Господь должен посылать своих пророков на задания, а не обращаться к ним с просьбами.

– Тем не менее, – кивнул Блюм. – Просьба. И, если вы разрешите, я ее изложу. Если что-то будет непонятно, спрашивайте.

– Заинтригован, создатель, – сказал я, прячась за юмором и все еще пытаясь осознать ситуацию.

Блюм кивнул, никак не отреагировав на мой юморок:

– Смотрите… Помимо того, что нам было важно ответить на вопрос, возникает ли сознание в чисто цифровой среде в результате эволюции или это признак исключительно молекулярно-биологических структур – а я был уверен, что возникает, и вот не ошибся, – существует еще второй вопрос, который у нас возник перед самым началом эксперимента, когда мы откатали уже несколько подходящих эволюционных деревьев. Вопрос возник чисто философский. Он, собственно, и родился у философов впервые. И поначалу мы отнеслись к нему с иронией. Но потом задумались. А действительно ведь интересно!.. Философы задали простой вопрос. Такой, какой и вы сейчас задали, вы вообще умница… Они сказали: смотрите, вот есть два мира, и они контактируют синапсами…

– Как контактируют?

– Простите… – Блюм чуть смутился. – Вот эта программа, которая из вашей бешено летящей эволюции «выдувает замедленный пузырь вбок», чтобы уравнять по скорости вашу скоростную цифровую и нашу тормознутую биологическую эволюции, дабы стал возможен диалог, мы ее сначала называли просто «пузырем» или контактной площадкой, а потом синапсом – по названию контактных площадок между нейронами в мозгу. Там между аксоном и дендритом… неважно… между клетками мозга есть такой зазорчик, через него и происходит контакт. Вот такой вот зазорчик мы и организовали программно.

– Трещина между мирами, – вспомнил я вдруг цитату, но не вспомнил, откуда она…

– Поэтично, – согласился Блюм. – Сначала мы назвали это синапсом в шутку, а потом прижилось… А у вас там, кстати, как называется эта программа сопряжения, не в курсе?

– В курсе. Шлюз.

– О! Тоже очень хорошо! Вы там тоже молодцы… И вы тоже считаете, что вы настоящие, биологические, а мы – ваша имитация. И это, типа, вы нас замедляете и изучаете… Короче, философы спросили: если два мира – настоящий и виртуальный – общаются между собой через такую вот контактную площадку. Через такой вот шлюз, как вы его точно назвали, то как отличить, какой мир настоящий, то есть первичный, а какой вторичный? Мы сначала посмеялись. Мы-то знаем, что мы построили эту машину…

– Мы тоже! – не посрамил я чести и первенства нашего мира.

– Вот именно. Ну, так как же определить, кто «главный», стоя на контактной площадке? Ведь каждый уверен в своем первородстве, так уж устроен синапс! Ведь внутренние представления-то у нас одинаковы!

Я постучал костяшками пальцев о столешницу:

– Мой мир тверд!

Блюм сделал то же самое:

– Мой мир тоже! Как же определить, кто прав?

Я на секунду задумался:

– Очень просто! Кто кого может выдернуть из розетки, тот и командир.

Блюм засмеялся:

– Нет, не получится. По двум причинам. Первая. Я, конечно, могу отрубить вас у себя, запоров свой многомиллионный эксперимент. Но убежусь только в том, что я и так знаю: мой мир первичен. Никакой дополнительной информации я не получу! А если вы меня отключите, я исчезну и тоже не получу никакой информации – некому будет получать… Между нами – почти горизонт событий, как сказали бы физики. Я состою из плоти и крови и никак не смогу пробраться в ваш мир, а вы, цифровой Александр, не сможете пробраться в наш биологический мир, как плоский герой мультфильма не может пробраться в кино с артистами.

Я открыл было рот, чтобы возразить, но Блюм предостерегающе поднял палец:

– Вторая причина: время у вас идет быстрее, чем у нас, в миллионы раз. Если я сейчас вас отрублю, за то время, пока я буду выдергивать шнур… ну, про шнур я условно, конечно, тут простой розеткой не выключишь, – на поддержание вашего мира, Александр, мы тратим энергию целой электростанции. Это не вилку из розетки выдернуть! Это время пройдет на согласование. Мне никто не даст вас так просто обесточить. Но допустим даже! Однако пока я в замедленном темпе с точки зрения вашего мира буду делать все это, у вас пройдут миллионы лет. Вы и все ваши потомки успеют умереть. А что произойдет с вашей персональной точки зрения человека, сидящего в пузыре? Наш разговор успеет закончиться, вы успеете отсюда выйти и прожить целую жизнь. Иными словами, вами мое отключение вашего мира будет воспринято как ваше отключение моего мира! Ну, во всяком случае так нам сейчас это представляется. Все это похоже на падение в черную дыру, кстати… Падающему кажется, что он