– Пожалуйста, – выдохнула она. – Пожалуйста, Декстер. Я больше не могу ждать.

Я тоже не мог больше медлить. Быстро скинув джинсы и трусы, я положил руку ей на поясницу, удерживая ее в этом положении. Затем, обхватив другой рукой свой член, провел его концом вдоль складочек – всего лишь намек на то, что сейчас начнется.

– Декстер… Ради всего святого, пожалуйста, не жди, – взмолилась она.

– Черт, – выругался я, отодвигаясь от нее. – Я забыл презерватив.

Кровь стучала у меня в ушах, когда я огляделся в поисках бумажника.

Она повернулась и села на кровати.

– А он нам очень нужен? – Она вопросительно посмотрела на меня. И ее глаза говорили о многом.

– Я не была ни с кем, кроме тебя, – сказала она. – Ни разу с тех пор, как мы встретились. Но если у тебя есть… – Ее голос дрогнул.

– Конечно, нет, – сказал я, перебираясь через нее на кровать. – С тех пор, как мы встретились, у меня была только ты одна. – И внезапно до меня дошло, что и до нее у меня не было никого сколь-нибудь важного. – Если ты не хочешь пользоваться презервативами, тогда все в порядке.

– И ты не хочешь знать, принимаю ли я таблетки?

Я пожал плечами.

– Что такого плохого может случиться?

Она усмехнулась:

– Ну, не знаю. Например, я могу забеременеть.

– Звучит не так уж плохо, – тихо сказал я. Признание сформировалось в моей голове в ту же минуту, как слетело с моих губ. – Я очень хочу, чтобы у нас с тобой были дети.

Я никогда не думал о том, чтобы завести семью. Я так сосредоточился на своем бизнесе, что просто по привычке считал, что семейная жизнь не для меня – с того самого дня, как от меня ушла Бриджет. Но с появлением Холли, может быть, впервые семья снова перестала казаться мне чем-то невозможным. Я понял, что хочу построить с ней совместную жизнь – и принести новую жизнь в этот мир.

Она запустила пальцы в мои волосы и поцеловала меня в щеку.

– Я бы тоже хотела, чтобы у нас с тобой была семья. Но не сейчас. Я еще какое-то время буду принимать таблетки. Тебя это устраивает?

Меня все устраивало – пока я с Холли. Вокруг могли бушевать штормы, лягушки могли падать с неба, а Daniels & Co мог пойти ко дну – ничто сейчас не имело для меня значения, кроме того, что она рядом. И я хотел, чтобы так продолжалось всю жизнь. Остальное пускай останется просто фоном для нашего счастья.

– Но мы ведь можем немного попрактиковаться в это время? – спросил я, скрещивая свои ноги с ее ногами и наклоняясь, чтобы провести зубами по ее ключице. Я хотел навсегда запечатлеть в голове ее тело, исследуя губами каждый сантиметр ее кожи, каждую выпуклость и ложбинку, чтобы в темноте узнавать их, едва прикоснувшись языком

Она подтянула ноги, прижимаясь клитором к моему члену.

– Ну конечно, ты ведь перфекционист, а после хорошей практики все всегда бывает идеально.

Кончики ее пальцев скользнули по моим бокам, потом по спине вверх и вниз по плечам. Не знаю, что такого в этом простом движении, но я ощутил его как очень знакомый, очень интимный акт – словно я был частью ее, а она просто рассеянно трогала себя. И это меня ошеломило. Я вдруг понял, что теперь не сам по себе. Впервые в моей жизни появился человек, который стал частью моей души. Моя половинка, которая будет со мной всегда.

– У нас родятся самые идеальные на свете дети, потому что мы будем много практиковаться.

Моя жизнь стала идеальной сейчас, в эту секунду, и так будет всегда, в каждую минуту моей жизни с Холли. Я не мог желать ничего большего.

Она всхлипнула, умоляя дать ей больше, и я, опершись на руки, вогнал в нее свой член. Мне пришлось выкинуть из головы все, о чем я только что думал, кроме тех самых ощущений, когда я оказался внутри. Думать о ее внезапном предложении, о том, что она готова остаться со мной навсегда, о том, что я могу ласкать ее и обнимать всю оставшуюся жизнь… Думать обо всем этом сейчас для меня слишком. Мне просто нужно сосредоточиться на ощущении ее тепла, на движении моего члена… Мне просто нужно было прижаться губами к впадинке у основания ее шеи, услышать стон, когда я лизнул ее ухо. И тогда все в мире будет так, как и должно быть.

Я чувствовал себя неуклюжим подростком, для которого все внове, а он не хочет ждать, не хочет сдерживаться. Я схватил ее руки и завел ей за голову, и она мне улыбнулась.

– Я люблю тебя, – сказала она.

Устану ли я когда-нибудь слышать от нее эти слова? На долю секунды я перенесся в далекое будущее, в котором мы оба – поседевшие и неторопливые, но при этом дикие лошади по-прежнему скачут галопом по моей груди всякий раз, когда я слышу эти слова из ее уст.

– Я хочу тебя всего, во всех смыслах, – сказала она. – Я хочу, чтобы ты был у меня во рту и внутри меня одновременно. Я такая жадная, когда дело касается тебя.

Вожделение пробежало по моему позвоночнику, как горящий фитиль, взорвавший меня изнутри. Наши чувства полностью взаимны. Я жадно целовал ее, продолжая двигаться в ней, вонзаясь все глубже и яростнее, даже не чувствуя пота, текущего по моей спине, словно я бежал марафон.

Она стиснула бедра, выгибаясь подо мной, и стон вырвался из моей груди и эхом разнесся по комнате. Мне чертовски нравилось трахать эту женщину. И я, черт возьми, любил ее.

– Декстер, – позвала она, притягивая меня ближе, когда моя голова уткнулась ей в шею.

– Холли, – выдохнул я, ощущая, как мой оргазм закручивается и извивается в моем теле, пытаясь вырваться на свободу.

Я почувствовал, как она задрожала, запульсировала вокруг меня и судорожно втянула воздух, ее глаза широко раскрылись, она смотрела на меня, когда кончала. Выражение полного удовлетворения в ее зелено-синих глазах стало последней каплей, оборвавшей тонкую нить, сдерживающую мое желание, и с последним толчком я излился в нее и рухнул на нее всем телом.

– Я люблю тебя, – сказала она, притягивая меня ближе, когда я попытался отодвинуться от нее.

– Я тоже тебя люблю, – сказал я, все-таки откатываясь