И тут мои колени подкосились. Еще толком не разглядев лица, я уже знал, что это был он. По уверенным шагам. По развороту плеч. По длинному тяжелому мечу. По сгустившемуся воздуху, от которого сперло дыхание.

Я тоненько заскулил, сам не осознавая того.

Передо мной выросла знакомая фигура. Высокий, тощий настолько, что это даже кольчуга не скрывала, и невероятно сильный.

Торкель Мачта воздел длинный меч и обрушил его на меня. Усилием воли прогнав страх, я прикрылся щитом. Со звоном и хрустом меч разрубил щит, несмотря на железный умбон и оковку по краю. Рука противно щелкнула в плече, и всю левую половину тела затопила боль. По обмякшей руке потекла горячая струйка. Торкель ещё раз поднял меч.

— А я думал, что я тебе живым нужен, — задыхаясь, выпалил я.

В последний миг меч повернулся, ударил плашмя по шлему и соскользнул влево по выбитому плечу, обжигая болью. Я упал на четвереньки, едва не уткнувшись носом в кровавое месиво. Ко рту подступила рвота.

В спину ударила горячая волна чужой силы, Торкель отскочил назад. Фыркнул метательный топор, с хрустом врубаясь в щит Мачты. Перед моим носом оказались чьи-то ноги. Меня подхватили за руки и оттащили назад. Сноульверы отступали, а на наше место вставали хускарлы, личная ватага ярла.

— Назад! — разнесся по полю голос моего личного врага.

И поток желтой вонючей жижи хлынул прямо на мои ноги.

* * *

Поместье в тот день ярл Хрейн штурмовал еще не раз, отправляя вперед одних лишь карлов. И каждый раз на помощь хирдманам у ворот приходили воины ярла Сигарра. Своих ватажников Хрейн пока не показывал, берег их силы. Из сноульверов никто не погиб, но ранены были многие. Я толком не мог пользоваться левой рукой, половина лица выглядела как фиолетово-синяя подушечка для иголок. Тулле лежал со швами на животе, ему повезло, и копье не достало до внутренностей. Йодур, который прикрывал меня весь бой, легко отделался и спустяпару часов вернулся в бой.

С той стороны потери были больше, но мы не знали точно, сколько всего людей у Хрейна. Альрик был уверен, что не меньше двадцати человек он прячет в лесу, а то и больше. Сейчас он швырял в бой лишь наемников, потихоньку подтачивая наши силы. Сигарр говорил, что личная ватага у Хрейна была побольше, чем его собственная, но там мало кто перевалил за пятую руну.

Ха, пятая руна. Всего лишь. Один четырехрунный на равных сражался с тремя трехрунными, вывел из строя двоих, и если бы не случай, то расправился бы со всеми. Как драться с пятирунным воином? Впятером? Вдесятером? Как там говорил безносый Хакан? Против двурунного он ставит двоих однорунных. А сколько человек нужно поставить против Торкеля?

— Ну что, не задалось с кошелем? — спросил Альрик, устало опускаясь на траву рядом со мной. Он единственный из хирда, кто не пропустил ни одного штурма, раз за разом вставал вместе с теми, кто был на воротах, и даже его пятирунная выносливость начала истощаться.

Я глянул на него, не издевается ли хёвдинг, но не заметил и намека на усмешку.

— Он силен, — выдавил я, пытаясь не вспоминать блеск меча, падающего на мое плечо, ничего не выражающее лицо Торкеля, словно он был не в бою, а так, прогуляться вышел.

— Я слышал о Торкеле Мачте прежде, но видеться не приходилось. И это тяжелый враг. Лучше бы нам убить его здесь.

Комок горькой желчи снова подступил к горлу, я сгорбился и закашлялся, чтобы прогнать его прочь.

— Хрейн неплохо все продумал. Только кое о чем он забыл, — улыбнулся Беззащитный.

Я поднял голову, посмотрел на истоптанный истерзанный двор, залитый кровью, забрызганный человеческими кишками, мозгами, слюнями, щедро осыпанный щепками изрубленных щитов, обрывками одежды, истыканный стрелами. Выбежал Косой со щитом над головой и начал собирать целые стрелы, проверяя их наконечники. Сигурдовы девки снова колдовали над завалом, поднимали его еще выше. С другой стороны дома, я знал, лежат полтора десятка тел. Серьезно раненых мы отнесли в дом, и сейчас там и шагу ступить негде. Как там держался Сигарр, я не мог представить.

На мой взгляд, что бы там не забыл Хрейн, пока у него все в порядке.

— Да, нас все меньше. Но при этом мы становимся сильнее.

Альрик вздернул уголок рта, искривив его в жуткой усмешке, и крикнул:

— Тащи пленных!

После каждого штурма мы находили во дворе одного-двоих раненых, но еще живых врагов, которые не сумели вовремя отступить. Их на скорую руку залатывали и оттаскивали в сторону.

Из поместья вынесли на руках троих воинов, которые находились на грани смерти, усадили, прислонив спиной к стене, дали в руки ножи. У одного было стесано пол-лица, и кровь пузырилась на его обрубленных губах, другой хрипел при дыхании, видимо, ему достался удар в грудь. К первому подтащили раненого врага, помогли нацелиться… Его рука рухнула, перерубая горло пленному. Недолгое ожидание.

— Следующего.

Убрали труп, принесли другого пленного. Снова нож. Снова горло. Ожидание.

— Тебе, Фомрир! — донесся до меня шепот, сорвавшийся с изуродованных губ раненого.

И только после этих слов до меня дошло. Я приподнялся, стер набегающую слезу, после удара у меня почему-то слезился один глаз, и всмотрелся в лицо ныне четырехрунного воина. Его кожа зашевелилась, забугрилась, из ран снова потекла кровь, запекшаяся корка отодвинулась чуть дальше, потом еще дальше. Воин вскочил на ноги и заорал:

— Тебе, Фомрир!

— Хвала Фомриру! — отозвался я.

Полностью его лицо не восстановилось, слишком много было отрезано плоти, но раны затянулись, кожа покрылась глубокими шрамами, а кончик носа так и остался плоским и гладким, словно по нему с силой врезали доской, и он не выпрямился до конца.

— Теперь будешь Плосконосым, — хлопнул его по плечу соватажник.

— Да хоть Плоскозадым зови, — хмыкнул четырехрунный.

Странное лечение продолжалось до тех пор, пока все пленные не закончились, а к нам в строй вернулись пять человек.

— А почему не отдали пленных самым сильным воинам? Почему не тебе? — спросил я у Альрика. — Один шестирунный хускарл помог бы нам больше, чем пятеро карлов.

— Мы обсуждали это, — пояснил хёвдинг. — Я не знаю, хватило бы пленных хотя бы на одну руну для меня, они же все низкорунные. То же самое и с Сигурдом, и с Ормом. Потому Сигарр решил использовать их для того, чтобы спасти тех, кто точно бы умер. Как там Тулле? Скольких убил он?

— Одного точно. Может, двоих. Или троих. Я не видел.

— Значит, скоро поднимется. У нас двое взяли четвертую руну.

— Троллевы выкормыши, я снова отстаю, — попытался улыбнуться я, но синяк тут же напомнил о себе болью.

— Отдыхай. Ночью будут нужны все.