Ну а я только сейчас понял, что на мне нет образа Следопыта, и что нет ни брони Витязя, ни кобуры с револьвером, ни пояса с бомбами и зарядами, ни щита Стража, ни моего драгоценного атласа — ничего.

Один лишь меч, который я держу в руке.

Обычный меч, без соляных знаков.

На мне не было даже той формы, в которой я отправился в Котлованы. Ни маски, ни перчаток, ни ботинок. Я стоял босоногий и практически голый, в обрывках одежды, которая никогда мне не принадлежала.

Горячий песок обжигал ступни, ветер пустыни дышал в лицо, острые раскалённые песчинки кололи кожу.

От ветра колыхнулся на груди стальной кулон в виде когтя, с фагнумом внутри — он будто напомнил о себе. И это была единственная магия, которая у меня осталась.

Трёхметровое привидение подняло руки с мечами, надвигаясь всё быстрее.

— Умри в моём мраке, смертный! — завыло оно вместе с ветром. — Во мра-а-а-аке! В моём мра-а-а-аке!

Я шагнул назад и приготовил меч, пытаясь применить силу астрального тела для защиты. И снова ничего не вышло.

Сидх навис надо мной, размахнулся.

Серпы резанули воздух и сшиблись с моим мечом. Раздался оглушительный звон — и меня отбросило назад, к самой границе треугольника. Я еле удержался на ногах, но босой пяткой задел один из черепов. Тот клацнул зубами, будто хотел укусить.

Молния боли пронзила ногу и пробила до самого темечка.

В глазах потемнело, а потом меня резко потянуло за границу треугольника, будто засасывала неведомая сила.

Я вбил меч в песок и смог устоять на месте.

— Позади тебя мра-а-а-ак! — захохотало у меня в голове. — Перейди границу и умри во мраке! Тихо и мирно умри во мраке! В моём мра-а-а-аке!

Он снова устремился ко мне, приготовив мечи, но я пригнулся и сделал кувырок прямо под ноги Сидху.

Это существо ведь не было настоящим Богом Мрака.

«Просто привидение», — я убеждал себя в этом всё усерднее: так мне было легче с ним драться и хоть на что-то надеяться.

Привидение.

Без плоти и крови.

Иллюзия.

Мираж.

Не зря ведь Жрецы обращаются с молитвой именно к Сидху, когда создают Духовный Мираж. Я и сам делал это не раз.

Мой кувырок вышел удачным: я проскочил под ногами привидения и даже не задел его, ведь оно оказалось бесплотным. Единственное, что было настоящим — это его огромные мечи.

Сидх развернулся и опять пошёл в атаку, ну а я рванул от него к границе треугольника.

«Привидение... всего лишь привидение... кто-то призвал его», — повторялось в моей голове.

Сидх настиг меня за мгновение и сшиб с ног одним ударом.

Я пропахал грудью песок, а тот вдруг превратился в зыбучее месиво. Сначала оно поглотило выпавший из руки меч, а затем и я сам начал стремительно утопать.

— Мой мра-а-ак ждёт тебя! — зашумело вокруг.

Я стиснул в кулаке стальной кулон.

Глоток фагнума мог бы меня спасти, всего несколько капель, и я бы выбрался...

— Я заключу тебя во мраке, смертный! — прогудел ветер.

А песок всё стремительнее поглощал меня.

«Фагнум! — кричал внутренний голос. — Фагнум! Единственное твоё спасение!».

— Не единственное, — прошептал я сам себе, затем убрал руку от кулона и крикнул Сидху: — Это недостойно бога! Ты лишил меня силы и оружия!

— Недостойно?! Узри же смерть, человечишка!

Оба его серповидных меча загребли меня в тиски и вытянули из песка.

Лезвия вонзились в бока, будто собираясь выпотрошить. Я закричал, но из-за слепящей боли так и не понял, насколько громко. Голыми руками обхватил гигантские клинки, подтянулся, вырываясь из стальных ножниц, и вскочил прямо на мечи Сидха.

Из ран хлестала кровь, но я будто этого не замечал.

У меня была одна задача.

Затолкать грёбанное привидение в его же мрак. Пусть само там сдохнет, кем бы оно ни было!

Стоя на клинках, я размахнулся и ударил кулаком в его ледяной глаз на лбу. Боль пронзила руку, костяшки хрустнули. Раздался оглушающий треск, затем — пронзительный визг. Привидение отпрянуло назад, за границу с черепами.

— Мра-а-а-а-а-а-а-а-а-ак! — загудела чёрная пустыня вокруг, зашумела песками, подняла вихри. — Мой мра-а-а-а-ак!

Я сошёл с клинков Сидха и спрыгнул вниз, но на этот раз он не стал на меня нападать. Его всё сильнее затягивало за границу треугольника, в беспроглядную темноту. Сотни черепов тряслись и проваливались в песок — знак Цуо вокруг меня исчезал.

Снова сверкнула ослепительная вспышка.

Я зажмурился. Ноги меня уже не держали, и пришлось опуститься голыми коленями на землю. Но вдруг ощущение реальности изменилось, и очнулся я уже на холодном полу.

— ...ещё бинты! Ещё! Быстрее! — прокричал кто-то рядом. — Дай свои! Ещё! Он истекает кровью! Мазь! Дайте кровоостанавливающую ма-а-а-азь! Быстрее! Какая сволочь его кромсает!!

Это был голос Акулины.

Она пыталась остановить кровь от порезов. Каким бы иллюзорным ни было то привидение, но раны на мне оно оставило настоящие.

Я открыл глаза. Увидел девичье лицо, растрёпанные белокурые волосы в косе. За спиной девушки, у стены, всё так же возвышалось каменное изваяние Сидха.

— Статуя... — прошептал я Акулине. — Уничтожьте у неё глаз... который на лбу...

Увидев, что я очнулся, девушка с облегчением выдохнула.

— Живой!

В её глазах появились слёзы.

Она даже не обратила внимания на то, что я сказал. Склонилась к моему лицу и прижалась губами к моим губам, долго и нежно.

Потом тихо сказала:

— Ты упал в обморок посередине коридора. Мы не поняли, что случилось. Перенесли тебя сюда, но на твоём теле вдруг начали появляться порезы... всё больше и больше, неясно откуда. Я не успевала обрабатывать твои раны. Никто не понял, откуда они появляются, чтобы это остановить... и я подумала... подумала, что уже ничем не смогу тебе помочь... и что ты умрёшь на моих глазах...

Она закусила губу и вернулась к перевязке.

Я лежал с задранной курткой и футболкой и ждал, когда девушка закончит меня перебинтовывать. Друидские мази почти сразу сняли боль и остановили кровотечение, и мне стало легче уже через минуту.

За спиной Акулины появился Пророк.

— Держись, Киджо.

— Где Бес? — хрипло спросил я, ожидая услышать самый хреновый ответ.

— Тут, командир, — послышался голос Беса.

Он встал рядом с Пророком, показывая мне перевязанную руку.

— Отлично... — Я выдохнул. — Тогда уничтожьте глаз