Шрифт:
Закладка:
Едва я услышал слова египетского жреца, как сердце мое загорелось желанием овладеть этой книгой. Имея в своем распоряжении изрядное число воинов нашего победоносного войска, а также многих египтян, я, собрав этих людей, приступил к работе и начал пробивать глыбы твердого камня, пока не добрался после неимоверных трудов до одного из внутренних потайных ходов. Следуя по этому ходу и миновав опаснейший лабиринт, я проник в самое сердце пирамиды, в погребальный зал, где многие столетия покоилась мумия верховного жреца. Вскрыв саркофаг и сняв бесчисленные повязки, в которые была запеленута мумия, я отыскал наконец на груди покойника драгоценную книгу. Схватив ее дрожащей рукой, я ощупью выбрался из пирамиды, оставив мумию в темной и безмолвной гробнице дожидаться дня воскресения мертвых и Страшного суда.
– Сын Абу Аюба! – воскликнул Абен Абус. – Ты великий путешественник и, спору нет, повидал много чудес, но что мне до тайн какой-то неведомой пирамиды и книги премудрости царя Соломона!
– Вот об этом, повелитель, я и поведу речь. Благодаря этой книге я выучился искусству магов и располагаю помощью джиннов для достижения своих целей. Тайна чудесного барана из города Ворса для меня больше не тайна, я в силах сотворить такое же чудо; впрочем, нет – мое чудо еще поразительней!
– О премудрый сын Абу Аюба! – вскричал Абен Абус. – Один такой баран несравненно полезнее, чем все сторожевые башни в горах и великое множество часовых на границах. Сотвори мне такого стража – и богатства моей сокровищницы – твои.
Астролог, дабы угодить султану, тотчас же принялся за работу. Он велел возвести на кровле дворца, стоявшего на скалистом выступе холма Альбайсин, высокую башню. Она была сложена из камней, доставленных из Египта и снятых, как говорят, с пирамиды. В верхнем ярусе этой вновь отстроенной башни помещалась небольшая круглая горница с окнами, выходящими на все стороны небосклона; у каждого окна стоял стол. На нем, точно шахматы на доске, было расставлено целое деревянное войско пеших и конных воинов во главе с фигуркою, изображающей государя, чьи владения простирались в той стороне, на которую выходило окно. На каждом столе лежало также крошечное копье, величиною с сапожное шило, с вырезанными на нем халдейскими письменами. Эта горница была всегда на запоре: в нее вела медная дверь с огромным стальным замком, ключ от которого хранился у самого султана Абен Абуса.
Макушку башни увенчивал шпиль; на этом шпиле была укреплена фигура мавританского всадника, который в одной руке держал щит, а в другой отвесно поднятое копье. Лицо всадника было обращено к городу, точно он охранял его и следил за порядком; но если на Гранаду двинется неприятель, всадник тотчас же повернется в нужную сторону и возьмет на изготовку копье, как бы собираясь пустить его в дело.
Чудесный талисман был наконец изготовлен, и Абен Абус стал нетерпеливо ожидать случая, который позволил бы испытать его необыкновенные свойства; теперь он столь же пламенно жаждал нашествия, как прежде – покоя. Его желания вскоре исполнились. Однажды – это произошло в ранний утренний час – страж, приставленный охранять башню, прибежал с вестью, что бронзовый всадник повернулся лицом к Эльвирским горам и его копье направлено прямо на перевал Лопе.
– Пусть бьют в барабан и трубят в трубы, пусть зовут горожан к оружию, пусть вся Гранада будет поставлена на ноги! – приказал Абен Абус.
– О повелитель, – молвил астролог, – незачем тревожить твой город и звать к оружию воинов; мы не нуждаемся в силе, чтобы избавиться от врагов. Отпусти свиту, и поднимемся в нашу секретную горницу.
Престарелый Абен Абус поднялся по башенной лестнице, опираясь на руку еще более престарелого Ибрагима ибн Абу Аюба. Они отомкнули медную дверь и вошли. Окно, обращенное в сторону перевала Лопе, было открыто.
– В этом-то направлении, – заявил астролог, – и таится опасность; приблизься, о повелитель, и познай тайну стола.
Султан Абен Абус подошел к столу, на котором, словно на шахматной доске, были расставлены крошечные фигурки, резанные из дерева. Вдруг, к своему великому изумлению, он обнаружил, что они двигаются, будто живые. Гарцевали и выделывали курбеты кони, воины размахивали мечами и копьями, слышались глухие и слабые звуки барабанов и труб, звон оружия, ржанье боевых скакунов, причем все было не громче и не отчетливее, чем жужжание пчелы или мухи над ухом дремлющего в тени в знойный полуденный час.
– Заметь себе, о повелитель, – сказал астролог, – пред тобою свидетельство, что враги твои уже идут на тебя. Они сейчас вот в этих горах и должны пройти через перевал Лопе. Если желаешь посеять среди них панику и смятение, заставить их отступить без пролития крови, прикоснись к фигурам тупым концом магического копья; но если тебе больше по сердцу кровавая распря и побоище между ними, коснись его острием.
Лицо Абен Абуса стало мертвенно-бледным; дрожа от нетерпения, схватил он игрушечное копье, и его седая борода тряслась от овладевшего им ликования, когда он ковылял, направляясь к столу.
– Сын Абу Аюба! – вскричал он, хихикая. – Полагаю, что малая толика крови все же необходима.
С этими словами он рьяно взялся за дело: одни фигурки он колол острым концом магического копья, другие ударял его тупой стороною; иные из них тут же пали, иные, обратившись друг против друга, начали беспорядочное побоище.
Астрологу с величайшим трудом удалось остановить руку миролюбивейшего из государей и удержать его от поголовного истребления неприятеля; наконец он убедил султана покинуть башню и послать в горы, к перевалу Лопе, разведчиков.
Они вернулись с известием, что христианскому войску удалось проникнуть в самое сердце окрестных гор и оно было уже почти что в виду Гранады, но