результатом очередной перестрелки с вражеским минным крейсером. Еще повезло, что ни один из попавших снарядов не угодил прямиком в минный аппарат. Случись подобное, и отползать задним ходом уже было бы некому. Впрочем, скоро отползать действительно стало некому. Просачивающаяся через водонепроницаемые переборки и порванную осколками обшивку вода вскоре поставила небольшой минный крейсер на грань гибели, и принявшему на себя командование штурману пришлось отдать приказ покинуть корабль. Отползя от места своего избиения едва на пару миль, «Саетта» ушла под воду на ровном киле, оставив в качестве напоминания о себе лишь всплывший мусор с обломками.

Попытка возобновить траление силами имевшихся на кораблях эскадры паровых катеров оказалась сорвана мгновенно подлетевшим минным крейсером противника. Ни один из его снарядов не угодил в небольшие скорлупки, но отступившие экипажи даже под угрозой трибунала отказывались отправляться на верную гибель. Оставалось лишь продолжить обстрел вражеских береговых батарей силами броненосцев и крейсеров, да надеяться на успех высаженного в десяти милях от порта десанта.

Вновь подползшие на протраленный участок «Каио Дуилио» и «Аффондаторе» с маячившими позади них крейсерами продолжили закидывать позиции батарей береговой обороны тяжелыми снарядами, изредка получая в ответ увесистые плюхи. К вечеру избитый и местами все еще горящий «Каио Дуилио» прекратил попытки разбить в мелкий щебень то, что еще оставалось от порта и города. Впрочем, судя по тому, что под конец обстреливали его всего два орудия с разных батарей, разнести в клочья удалось не только дома и склады.

Сам флагман итальянской эскадры получил свыше полусотни прямых попаданий, что заметно сказалось не только на его внешнем виде, но и техническом состоянии. Большая часть лишенной всякой брони носовой части оказалась полностью разбитой, а три подводные пробоины обеспечили затопление семи отсеков и лишь работавшие на полную мощность водоотливные средства позволяли отстоять еще несколько, в которые через щели и заклепки, не переставая, поступала вода. Были уничтожены все 120-мм орудия, а дважды пораженная у мостика передняя дымовая труба слегка накренилась и грозила рухнуть в любой момент прямо на ходовую рубку. Вдобавок, не выдержало нагрузок еще одно орудие главного калибра, так что боевая эффективность броненосца упала вдвое. Зато на старичке «Аффондаторе» не было ни царапины. Весь день он вел огонь в полигонных условиях, в результате чего расстрелял девять десятых от имевшегося на борту боезапаса, пополнить который было неоткуда. На крейсерах ситуация со снарядами была чуть получше. Но лишь чуть! Еще одного такого артиллерийского налета, который они устроили сегодня, эскадра не смогла бы выдать при всем желании. Попытка же штурма города сухопутными частями, насколько мог разглядеть вице-адмирал Каневаро, тоже не имела особого успеха. Впрочем, о деталях он мог узнать лишь через несколько часов, как только появится возможность принять командира пехотного полка.

Сидя на своем ЗКП и наблюдая в бинокль приближающиеся плотные цепи итальянских солдат, Иван судорожно сглотнул и вытер вновь выступивший на лбу предательский холодный пот. Вот уж не думал он никогда, что судьбе будет угодно засунуть его в подобное «представление», да еще и сделать командиром нескольких сотен человек. Конечно, по сравнению с местными, даже его куцые, полученные на военной кафедре, знания по тактике действия пехотной роты и батальона, хотя изучал он конечно мотострелковые подразделения, превращали его едва ли не в гуру военного дела. Ведь ни о ДЗОТах, ни о окопах, ни о фланкирующем огне местные военоначальники никогда не слышали. Да, они были хороши, как бойцы, и прекрасно умели воевать в условиях своих родных мест. Но здесь и сейчас, когда требовалось просто удерживать позиции созданные на открытой местности, именно Иван оказался наиболее сведущим командиром. И, как показало время, он не зря заставлял абиссинцев день за днем вгрызаться в эту лишенную жизни землю и выстраивать на ней целую цепь окопов полного профиля с запасными позициями для орудий и митральез.

Позволив первой цепи итальянцев подойти на две сотни метров, он дал отмашку на открытие огня и в течение десятка секунд заговорили все восемь сосредоточенных на данном направлении митральезы. Не отставали от их расчетов и скрывавшиеся до времени в своих окопах стрелки. Пусть уже устаревшие, но надежные винтовки Бердана наглядно продемонстрировали, что их еще рано списывать со счетов. Да и сожженные во время тренировочных стрельб десятки патронов на каждый ствол оказались вовсе не пустой растратой. О чем могли засвидетельствовать перед небесной канцелярией устремившиеся на тот свет полноводной рекой солдаты итальянской королевской армии. До тех пор пока непроглядный дым пороховых газов полностью не закрыл обзор, Иван смог рассмотреть, что не менее половины первой цепи итальянских солдат оказалось выбито, а остальные либо залегли, либо попятились назад.

Полученная в результате организации столь теплой встречи передышка позволила ему обратить внимание в сторону моря, откуда уже не менее получаса доносился гул работы десятков тяжелых орудий, что были способны в считанные минуты смешать с землей все выстроенные под его чутким руководством укрепления. Вот только Виктор Христофорович знал свое дело туго и надежно приковывал внимание вражеского флота к своим силам, за что Иван был ему искренне благодарен. Все же оказаться под градом крупнокалиберных снарядов он не желал от слова совсем.

Получившие же пощечину и очухавшиеся итальянцы вернулись спустя всего пол часа. Причем пехота вернулась не одна, а в компании с дюжиной горных пушек, что, открыто расположившись километрах в полутора от их линии обороны, принялись методично посылать на головы защитников Асэба один снаряд за другим. К своему несчастью вражеские артиллеристы знать не знали, что имелось в закромах обороняющейся стороны и потому изрядно растерялись, когда среди их орудий поднялся фонтан из песка с камнями от накрывшего одну из батарей 120-мм фугасного снаряда. Взятые трофеями еще у японцев тяжелые 120-мм осадные пушки, наконец, смогли показать себя во всей красе. По два таких орудия оказались размещены с северной и западной сторон города, и теперь одна из этих пар показывала свое превосходство над орудиями итальянских горных батарей. Вести контрбатарейную борьбу против столь тяжелых аргументов итальянские артиллеристы посчитали слишком глупым занятием и постарались как можно быстрее покинуть свои позиции, но вывести они смогли лишь пять орудий. Остальные же оказались либо разбиты, либо брошены своими расчетами на растерзание врагу. Уж слишком большой деморализующий эффект оказывали тяжелые фугасные снаряды рвущиеся в каких-то десятках метров от тебя или разносящие в клочья соседнее орудие вместе со всем расчетом.

И пусть до первой мировой войны было еще 18 лет, солдаты 1-го африканского полка уже сейчас на собственной