Я молчу несколько секунд, не зная, что ответить. Эта женщина, пожалуй, больше всех пострадала от меня и моих книг. И вот теперь, она звонит мне, чтобы поздравить с номинацией на крупную литературную премию.

- Как твоё здоровье? - спрашиваю я.

- Ой, только не притворяйся, что ты не в курсе! - представляю, как она сейчас недовольно закатывает глаза. - Я прекрасно знаю, что ты каждый месяц звонишь моим врачам и узнаёшь последние новости!

- Ну, может, я хочу услышать подробности от тебя!

- Ну, что я могу сказать... - она вздыхает. - Рак ушёл в ремиссию. Спасибо этой чудесной клинике в Швейцарии, куда ты меня насильно засунул. Знаешь, теперь я даже подумываю сама вернуться в медицину. Тут в горах. Может быть, останусь в этой клинике и после выписки. Начну работать...

- Отличная идея! - поддерживаю я. - Я тебе даже завидую. Сразу представляю, что у тебя там как в романе Томаса Манна «Волшебная гора». Надо будет как-нибудь тебя навестить.

- Угу, - только и отвечает Вера.

- В чём дело? Не хочешь видеть бывшего муженька? - забавляюсь я.

- Да нет, - ещё больше смущается она. - Тебя я могу видеть. Я не могу видеть её. Не знаю... не знаю, как смотреть в глаза буду.

- Прекрати, Вер, - останавливаю её я. - Поверь, нет такого человека в мире, способного простить больше, чем она. Если уж она простила такого, как я, то на твой счёт я бы не стал переживать.

Чувствую, что Вера не верит мне до конца, поэтому добавляю:

- Знаешь, тогда, пять лет назад, пока я был в больнице, - она судорожно вздыхает в трубку, - именно Кира старалась как можно тише замять всё дело. Она договорилась с нужными людьми, чтобы тебя не...

- В тюрьму не посадили? - тихо уточняет Вера.

- Да, - соглашаюсь я.

- Знаешь, Кирилл, - она тяжело вздыхает. - А я ведь тогда готова была к смерти. Хотела, чтобы всё это уже просто закончилось.

- Вер, тебе не надо оправдываться, - начал я. - Мы же уже с тобой обо всём тысячу раз говорили...

- Да, да... знаю. Я просто не понимаю, как теперь искупить то, что я тогда натворила? - чувствую, что её голос начинает дрожать.

- Послушай, - я пытаюсь подобрать подходящие слова. - Я тоже долго терзался тем же вопросом. И в итоге пришёл к выводу, что никак. Никак не искупить. Единственное, что ты можешь - продолжать жить с этим грузом и пониманием собственных ошибок. Возможно, когда-нибудь твои знания пригодятся, чтобы помочь кому-то другому. Кто знает, куда выведет жизнь?

- Я подумаю над твоими словами, - серьёзно говорит она.

Я замечаю, как с угрожающим видом ко мне приближается Алина, и, взволнованно показывая на свои наручные часы, начинает говорить что-то о том, что у меня совсем нет совести.

- Мне пора, Вер, я перезвоню после.

- Ладно, давай, - слышу, как она улыбается, - И удачи там! Хорошего выступления!

- Спасибо, - говорю я и отключаюсь.

Мне бы хотелось многое ей сказать. И то, что её звонок очень важен для меня. И то, что я безумно благодарен ей за прощение. Что рад её хорошему самочувствию. Но, к сожалению, я до сих пор так и не научился открыто выражать свои чувства. Да, видимо, некоторые вещи так не меняются с годами.

Подгоняемый Алиной, прячу телефон в карман брюк и под аплодисменты собравшихся выхожу на сцену. Яркий свет на секунду ослепляет меня, но вскоре мои глаза привыкают.

Быстро нахожу взглядом второй ряд, десятое место. Мои губы непроизвольно расплываются в глупой счастливой улыбке. Её фарфоровая кожа светится в приглушённой темноте зала. Или это мне только кажется? Однако, что есть реальность, если разобраться? Наша реальность - всего лишь то, как мозг преломляет окружающую действительность. Поэтому иногда то, что вам «только кажется» оказывается куда реальнее того, что вы видите собственными глазами.

Справа от Киры сидит её подруга Лия со своим американцем, который собственнически обнимает её за талию. Мне он кажется подозрительным типом, но я держу своё мнение при себе. «Рыбак рыбака видит издалека» - всё время посмеивается Кира, когда я высказываю свои опасения по поводу дружка Лии. Они уже четыре года вместе, а всё так и не смог привыкнуть к этому мужику, даже не смотря на завидную регулярность их визитов.

Синее платье на моей девочке подчёркивает нежную бледность кожи. «Синий - цвет удачи» - радостно сообщила она мне сегодня утром, прося застегнуть молнию на спине. Я только усмехнулся в ответ. Разве нужна мне удача, когда со мной моя Муза и спутница? Моя жена.

Кира взволнованно кивает мне в ответ, рассеянно поглаживая свой округлившийся живот. Я был против того, чтобы она ехала со мной. Всё же, путешествия утомительны в её положении. Но она наотрез отказалась меня слушать. «У нас в запасе ещё восемь недель!» - беззаботно пропела она, усаживаясь на мои колени. Потом добавила: «Мы всё успеем, не переживай!»

Не переживай... не переживай... Моё желание тотального контроля и подчинения не ушло совсем, но за последние годы мы научились справляться со вспышками. В этот раз я смог обуздать себя достаточно быстро, и в итоге мы сделали так, как хотела она. Приехали вместе.

Я поправляю галстук, встаю около микрофона и начинаю свою речь:

«Когда-то давно я думал, что книги - это лучшее, что со мной случалось в жизни. Сейчас я испытываю к тому отчаявшемуся человеку только сочувствие.  Но, как говорят, холоднее всего перед рассветом. Так случилось и со мной. Самый тёмный период моей жизни предшествовал началу чего-то нового. Стать пеплом - вот, чего не хватает нам порой для того, чтобы в корне изменить свою жизнь, взглянуть на всё по-иному.

Герой моего романа провёл всю жизнь в бесплодных поисках смысла. И вот как раз тогда, когда он начал всерьёз полагать, что никакого смысла и нет вовсе, и что его удел - лишь терпеливо ожидать конца, всё в жизни этого человека стало... Нет, не лучше. Стало ещё хуже. Ведь когда ты внезапно понимаешь, что твои тёмные материи, уродливые изгибы души и страхи с ними связанные вовсе не беспочвенны, что они имеют вполне законное научно обоснованное подтверждение, твоё сердце, отравленное ядом истины, начинает биться как сумасшедшее. Оно будто пытается убежать