маркиз говорил про землян, которые пришли до нас и пропали в Эндоре?

Я кивнул, вспоминая.

— Так вот, — продолжил Иваныч вместо Сергеича, — он такой же призыватель, как и ты. Поопытнее, конечно. Представляешь, у него трое питомцев.

— Ого!

— Ага! И понимает язык зверей. Особенность у него такая.

— Да и сам он человек хороший. Правда, чуть закрытый, — добавил Сергеич, — отшельник же, как-никак.

— Он себе построил домик в лесополосе восточнее Зурана.Километрах эдак в пятидесяти. Живёт в своё удовольствие. Вот и нас приютил.

— Рассказал нам много чего об Эндоре, показал карту, города, локации. Так что мы немного уже ориентируемся.

— Я заметил, — я на ходу обнял обоих. — Как же я рад вас видеть! — они дружно улыбнулись.

— Это взаимно, дружище! Нам всегда надо держаться вместе. Мы – святая троица!

— Точно-с! — согласился Иваныч.

— Отвечаю! — поддержал я.

Те рассмеялись.

— Скучали мы по твоему лексикону!

Тем временем мы шли, а пещеры сменялись пещерами. То направо повернём, то налево, прямо, потом снова повернём. Я уже заблудился, и обратный путь к месту, где мы недавно сидели и отмечали встречу, наверное, не нашёл бы.

Вот ещё один поворот, и мы вышли в тоннель, и… Наконец-то! Свет в конце тоннеля. Я уже и не мечтал увидеть настоящий свет. Не выдержав, я сорвался на бег. Парни понимающе рассмеялись и побежали за мной.

Выскочив из-под толщи скал, мы очутились на опушке леса. В ноздри ударил запах хвои, травы, лесной живности, а в глаза – лучи солнца. Я быстро забежал обратно в тоннель, прячась от ослепляющих лучей. За долгие недели, проведённые в пещерах, я, как выяснилось, отвык от естественного света. Немного постояв, прикрывая ладонью глаза, щурясь, я мало-помалу выходил на свет, пока и вовсе не привык. Я глубоко вдохнул свежий воздух и осмотрелся.

Сергеич и Иваныч стояли впереди, воздев руки и подняв лица. Глаза закрыты. Наслаждаются. А солнышко ласкает их.

Вокруг густой лес. Птички щебечут, кузнечики стрекочут, пушистые зайчики бегают. Где-то неподалеку журчит водопад. Гармония!

— Идём возвращать Пусю! — скомандовал Иваныч, возвращаясь к главному делу, и мы последовали за ним вглубь чащи.

Мы шли молча, наслаждаясь красотой девственного леса. По пути Сергеич и Иваныч сорвали несколько яблок, груш и угостили меня.

«Они здесь уже как свои», подумал я и улыбнулся, вгрызаясь зубами в грушу. Сладкий сок потёк по подбородку, рот заполнил медовый вкус. Боже, насколько же лучше рыбы!

Впереди показалась поляна с подобием постамента в центре. На него и указал Иваныч.

Я подошёл к монолиту.

В интерфейс поступило сообщение.

Желаете воскресить вашего питомца?

— Да!

Стоимость воскрешения составляет один золотой.

Чёрт. У меня же нет столько денег. Я пересчитал свои накопления. Тридцать семь серебряных. Только с разочарованным лицом повернулся к товарищам, чтобы спросить, как увидел один золотой, который с улыбкой тянул мне Иваныч.

— Спасибо, друг мой! Буду должен!

— Даже не смей так думать! Между нами не может быть долгов.

Сергеич, остановившийся неподалеку, кивнул.

Я взял золотой и повернулся к постаменту. В камне выступил кармашек, туда я и положил монетку.

Высветилось сообщение.

Ваш питомец Пуся воскресла. Уровень её здоровья составляет 50%. Приблизительное время выздоровления около шести часов.

— Получилось! — вскричал я, кидаясь обнимать Иваныча. — Она жива!

Сергеич тоже подбежал, присоединяясь к восторгам.

— Вызывай её, вызывай! — начали они просить меня.

— Система говорит, что ей нужно немного времени для полного восстановления. Оказывается, воскрешение не полностью возвращает здоровье.

— А-а-а! Ну, тогда пусть восстановится! — сказали они в голос.

— Сам еле сдерживаю себя, — признался я. — Но лучше не тревож… — не успел я договорить, как почувствовал на плече знакомую тяжесть.

— Какое, нафиг, восстановление? Я жрать хочу! — донёсся знакомый голосок в ухо.

Я повернул голову и увидел Пусю, хитро улыбающуюся во всю мордочку.

— Пууусссяяяя! — закричал я, хватая пушистый комочек и прижимая к груди.

— Тише, тише, раздавишь же! — запричитала белка.

— Прости! Прости! — я вытянул руку, Пуся встала на ней во весь рост и принюхалась.

— Чем так воняет? Ну-ка, поближе, — скомандовала она.

Я повиновался. Она принюхалась к моей голове. Да что с ней, ну пару дней назад мылся в реке, не могу я особенно вонять.

— А, поняла! — белка сорвала с моей головы шлем из шкуры задницы гиены и бросила его на землю. — Ты был прав, она несёт от этой штуки ужасно. Пообещай мне, что ты его сожжёшь!

— Обещаю, — заверил я, понимая, что в последнее время на автомате надеваю его, даже не замечая.

— А теперь подними и закинь в инвентарь. Такой чудесный лес, и бросать вонючку здесь – кощунство.

Я снова повиновался. А белка обернулась и увидела моих друзей. Те молча наблюдали за нами и широко улыбались. В глазах чистая радость, какая может быть только у настоящих друзей.

— Иваныч! Сергеич! — радостно возопила Пуся, воздев лапки. Я даже удивился, когда это она успела их запомнить. Не больше нескольких минут, вроде, были знакомы.

Они подошли и стали гладить её.

— Пусенька! Как ты, девочка?

— Всё хорошо!

Иваныч как по заказу вытащил из кармана горсть орешков.

— О, спасибо! — обрадовалась она, взяла в лапку один орешек и опять прыгнула мне на плечо - на своё излюбленное место – и стала грызть мне под ухом.

Мы