Гама еле слышно вздохнула. Вот этот тоже думает только о политике. Посмотреть наверх им что религия не позволяет?

— Или это все из-за Евгения? Кому-то не нравится, что Император его так возвысил? — спросила она.

— Многих в моем кругу это бесит, не скрою, но я в долгу у Евгения за спасение моей жизни в ГАРМе, — сказал Годунов. — Поэтому, поверьте, мне очень не хочется уничтожать город, пока Скалозубов оттуда не вылез.

Гама ему совсем не поверила. Все эти отговорки выглядели довольно нелепо. Он наверняка задумал все заранее — даже Белую Сферу пытался вытащить у них из-под носа. Зачем? Ясно же — чтобы прибавить себе шансов в борьбе с родителем.

— Значит, этот ваш круг хочет замириться с Рейхом и пойти на Англию в тот момент, когда Нексус дышит в затылок? — спросила она. — Уж простите, Ваше Вы… кхм, Величество, но это крайне несвоевременно.

— Дура! — скривился Николай и, вытащив из-под плаща флягу, сделал глоток. — Про Восток ты забыла? Нам в затылок дышит еще и силы Сёгуна, а его держава сильна как никогда. Китай сдохнет совсем скоро, и либо мы с японцами и Рейхом опрокинем Англию, либо будем драться на два фронта. А англичане все равно обманут, как уже бывало не раз, но отцу все равно… Его даже не трогает факт того, что они не расформировывают силы рейховцев и стягивают их к нашим фронтам…

И ни слова про Нексус. Что за идиоты…

— А я говорила тебе, Амальгама, что доверять им — пустое дело, — шипели стены голосом Ананке. — А ты все хваталась и хваталась за ниточку, глупышка. Что теперь скажешь?

Гама бы сказала, что речь Годунова выглядела как оправдание, и ей даже стало жалко бедного Николая Иоанновича. За его спиной стоит влиятельный и крайне злобный аристократический клан и, возможно, не один, а его представители не устают заниматься делами даже в тот момент, когда Нексус грозит покончить с человечеством.

Как это не печально было признавать, но она оказалась права. Человечность — вот что погубит эту расу. И как это ни иронично, но Нексусу все эти долгие годы нужно было лишь одно…

Ждать. И, кажется, он почти дождался.

Иоанн продолжил рассуждать, и тут девка за спиной Гамы вскипела:

— Ваше Величество, зачем вы ей все это рассказываете⁈ Давайте я отрежу ей что-нибудь, чтобы она стала сговорчивей!

Сверкнула сталь, и к щеке Гамы приставили холодное лезвие штык-ножа.

— Личико-то у тебя ничего, — хихикнула девка. — Жаль даже такое портить…

— Не надо, — поднял руку Годунов. — Амгалена Васильневна уже все поняла, не так ли?

— О, да, Гама, ты же все поняла? — веселилась Ананке.

— Конечно, я все поняла, — улыбнулась Амальгама. — Но если вы хотите, чтобы я стала вашим орудием, то это придется снять…

И она звякнула наручниками.

— Только через мой труп, — зашипела девка.

— Подожди, дорогая, не все сразу, — хихикнула Ананке. — Сначала наручники!

— Расковать, — кивнул Николай. — Быстро!

Девка едва не зарычала, но убрала пистолет. Зазвенели ключи.

— Ну что, Гама, видишь какие они? — говорила Ананке в голове Амальгамы, пока с нее снимали наручники. — Разве еще нужно объяснять, что твой хваленый хозяин просто бросил тебя в этой яме со змеями?

Наконец, она была свободна. Оглядев своих тюремщиков, Гама подошла к столу, плеснула себе водки и выпила одним махом.

Ананке продолжала шептать:

— Неужели еще не понятно, что единственный твой друг в целом мире это я?

Голоса рейховцев приближались, и ликвидаторы приготовились дать им отпор. Первым из укрытия вышел Жук, а за ним вылезла до одури счастливая Светлана.

— Алексей, мы не знаем сколько их! — прошипел Зубр, схватив его за руку, но тот только отмахнулся.

На полу коридора, откуда слышались шаги и голоса, показались тени.

— Трое, — шепнул Жук. — Двоих убиваем, одного берем в плен. Понеслась.

Они с Зубром подкрались поближе и засели по обе стороны от дверного проема. Когда их миновало трое парней в доспехах Рейха — два амбала и один коротыш — Жук захлопнул дверь за их спинами, а парни разом высыпали из всех щелей.

— Halt! — крикнул Волошин, устремив коротышу в грудь острие меча.

Троица замерла. Их лица скрывались под шлемами, но, наверное, они крайне охренели.

Зубр схватил своего амбала за шею, и — хрясь! — едва не оторвал голову. Жук не стал мелочиться и просто рубанул мечом. Длинный клинок пролетел у коротыша над головой.

Хлоп! — и башка второго амбала покатилась по полу. Коротыш обернулся и посмотрел сначала на Жука, который был выше его на две головы, а потом на Зубра, такого же высоченного, а затем на Светлану.

Глаза за стеклами шлема обреченно потухли, и рейховец сам поднял руки.

В следующую секунду Жук припер его к стенке, дал под дых коленом и сорвал шлем со светловолосой головы.

— Ich gebe auf! — крикнул он за что и получил удар по уху.

— Ты знаешь немецкий? — спросил Жук и, схватив коротыша за горло, приподнял над полом.

— В определенных пределах, — ответил Зубр, хлопая пленника по карманам. — Но, думаю, мы с нашим арийским другом сможем найти общий язык.

Штурмбанфюрер Лион Эйхе, прислонившись к зубцам Кремлевской стены и, щурясь от нестерпимого света, смотрел как парни спускают с башни Кремлевскую Звезду.

Последнюю. Остальные две лежали во дворе и сияли так, что даже со светозащитной смотреть на них тяжело. А вот их предводитель — оберштурмбаннфюрер Иоганн Шлихт, который и организовал эту дерзкую операцию — даже не щурился.