— Братья хотят пить, — повторил Умги, к большому удивлению накха, на искаженном, но вполне понятном языке Аратты. — Спускаться надо.

Он будто стек по спине огромного зверя на землю и, нимало не заботясь о том, что Ширам и молодой царевич еще наверху, стал развязывать узлы длинных кожаных ремней, удерживавших на спине мамонта легкую резную башенку.

— Ты что делаешь? — возмутился Ширам, в мгновение оказываясь рядом с дикарем.

— Это ваше, — не глядя на него, ответил Умги. — Нам не надо. Мамонт — мой. Он мой брат. Воду пить и обратно идти.

— Стой! — Накх ухватил мохнача за длинные космы. — Ты что это задумал?

Над его головой тут же мелькнул свернутый в кольцо хобот. Еще миг — и он выпрямится, сбивая с ног обидчика. А затем… Ширам знал, что может статься, если этакая шерстяная гора наступит на человека.

— Что ты задумал? — повторил он куда мягче, отпуская нечесаные патлы вожака погонщиков и еле сдерживаясь, чтобы не всадить ему в брюхо кинжал.

Подлый мохнач! Ширам изо всех сил пытался подавить в себе ярость. Так, значит, все это время он прикидывался, что не знает языка ариев, а сам следил за ним и слушал их разговоры? Может, мохначи все тайно владеют человеческим языком? Чего он еще о них не знает?!

— Мы не воевать с лосиным народом. Мы не любить их, — холодно глядя на него, сообщил мохнач. — Только медвежьи люди — враги.

Он махнул рукой на полночь.

— Постой! — У Ширама перехватило дыхание. — Вы что же, знали о медвежьих людях?

— Мой дед туда ходить — много наших полегло, — безразлично ответил Умги. — Теперь и ваших много. Медвежьи люди убивать всех.

— Что же ты не рассказал об этой земле?!

— Мы не хотеть идти, — напомнил мохнач, продолжая развязывать узлы. — Ты сказал — надо. А сейчас мы все идти назад — к лосиным людям.

— Повтори, что ты сказал!

Ширам было подступил вплотную к мохначу, но хобот вновь взвился над его головой.

— Мы убили ингри. Братья потоптали их. Они не хотеть. Теперь им плохо. — Умги похлопал косматый бок своего побратима. — Он весь болит. Мы идем к ингри говорить, что не хотеть убивать их.

— Но ты подрядился доставить нас в обе стороны!

Дикарь кивнул.

— Вас тут оставлять, мы идти к ингри. Когда снова пойдем, вы тут стоять, мы забирать.

— И когда же ты пойдешь обратно?

Умги поглядел на него задумчиво, пытаясь подобрать слова, описывающие неопределенно долгий срок — значительно более длительный, чем подвластные ему три дня.

— Снег придет, земля станет.

— Но до снега еще долго!

— Братьям плохо. Им много ходить и кушать.

Легкая башенка качнулась и съехала набок. Аюр, который сверху с недоумением наблюдал за беседой, едва не выпал из нее, но все же успел схватиться рукой за золоченый столбик и неловко спрыгнуть на землю. Его подхватил Хаста, который спустился вниз сразу, как только понял, к чему клонится дело.

— Вы свое забирать, мы уходить, — сказал Умги, исподлобья глядя на накха.

— Э нет! — сквозь зубы процедил саарсан. — Вы поите своих зверей, и мы все быстро идем дальше!

— Воду пить, уходить. — Мохнач указал на остальных погонщиков, сгружающих на землю тюки с имуществом большой охоты. Даже Айха, бросая печальные взгляды на Хасту, вместе с остальными освобождала братьев от поклажи. Намерения перепуганных и обозленных южан не шли ни в какое сравнение с душевной болью, от которой страдали ее родные звери…

— Вы никуда не пойдете!

Ширам отпрыгнул в сторону, и в руках его словно выросли метательные ножи.

— Грузите все на место!

Умги злобно насупился. Другие мохначи развернулись в его сторону, перекидываясь короткими хриплыми возгласами, — и, словно эхом отвечая на их недовольство, мамонты начали неторопливо выстраиваться полукольцом вокруг крошечного отряда.

— Мы уходить.

Звонкий лай прервал их ссору. Священная гадательная собака подскочила к мохначу и начала прыгать вокруг него, заливисто гавкая.

— Погляди-ка сюда, Умги. — Хаста подошел к старшему погонщику, доставая из своей сумки какой-то свиток.

— Мы уходить, шаман, — подозрительно глядя на рыжего жреца, предупредил мохнач.

— Нет. — Хранитель тайного знания отрицательно мотнул головой, будто взмахнул факелом. — Смотри сюда. Ты знаешь, кто это?

Ширам бросил на жреца недоумевающий взгляд. А тот спокойно развернул свиток, и Умги увидел там…

Да, да, конечно! Он не мог обознаться! Это же Айхо! Такого изгиба бивней, такой высокой холки не было ни у одного другого мамонта. Он на всякий случай кинул взгляд на своего побратима и молча кивнул.

— А теперь гляди…

Жрец ухватил развернутый свиток второй рукой и чуть надорвал его — медленно, напоказ.

— Ты давал слово довезти нас до Аратты. Помнишь? — Светлые глаза жреца смотрели прямо в лицо главе погонщиков. — Твое слово запечатано здесь. Если ты разрываешь слово — я разрываю свиток! И его душу тоже разрываю!

Великан Айхо задумчиво поглядел на тщедушного рыжеволосого человека, не понимая грозящей ему смертельной опасности. Но Умги все прекрасно понял. Глаза его округлились так, что чуть не вылезли из орбит. Зубы заскрежетали, лицо ужасно исказилось от ярости и душевной боли. Никогда он не ждал добра от южан. Никогда не доверял их пронырливому шаману. Но чтоб вот так!

Да этот рыжий заморыш оказался поопаснее, чем злобный Ширам! Тот хоть всякий день был похож на готовую ужалить гадюку — а этот все ходил, вынюхивал, улыбался, что-то зарисовывал… И вот на́ тебе.

— Мы пойти, — прохрипел мохнач, делая знак соплеменникам остановиться и прекратить разгрузку. — Поить братьев, идти в Аратту.

— Так-то лучше, — кивнул жрец. И тут же почувствовал на себе такие недобрые взгляды, что ему понадобилось немедленно погладить священную собаку, чтобы снять с себя порчу. — Вот так-то лучше.

Тем вечером остановились рано, едва начало смеркаться. Дальше путь лежал по узкому проходу между высоким берегом реки и нагромождением скал — таким неприятным на вид, что Ширам, не раздумывая, велел устраивать стоянку прямо у входа в теснину. Мохначи были полностью согласны с ним и как ни в чем не бывало принялись таскать своим побратимам кипы зеленой травы, совершенно не заботясь о дровах для костров.

Хасте пришлось взять эту обязанность на себя. Деревья в этой каменной теснине почти не росли — за высохшими кустами пришлось взбираться на скалы. С одной из них Хаста заметил вдали необычное строение, нечто вроде домика из окатанных водой камешков, какие складывают дети на морском берегу. Только эти камешки были огромны, — пожалуй, чтобы сдвинуть один такой с места, понадобилось бы не меньше полудюжины взрослых мужчин.

— Что