Несмотря на обуревающие чувства, Стас уснул в своем купе и проспал почти до десяти утра, когда его деликатно разбудил проводник. Он уже в третий раз заглядывал в купе с завтраком на подносе.

Стас поглощал завтрак, раздумывая, где готовят всю эту пищу, если их вагон — единственный пассажирский. Вагона-ресторана нет, второй — грузовой. Или это замороженная еда, которую разогрели в микроволновке? Очень похоже.

В десять сорок восемь за окнами внезапно вырос город, без предупреждения, деревень и пригородов. Минуту назад проплывали, как обычно лесочки и поля, и вдруг — бац! — многоэтажные дома, широкие улицы, немногочисленные, но автомобили.

Поезд замедлился, заскрипел тормозами, загрохотал и залязгал.

Потом сбоку выплыл перрон.

Стас увидел надпись «ЧАРИНСК» и понял: наконец-то прибыли.

С плеч словно камень свалился — нудное путешествие задолбало, но одновременно накатила муторная тревога.

Глава 39

Чаринск-5

Пока поезд медленно катил на окраине Чаринска, Стас не отрывался от окна и насчитал несколько любопытных деталей.

Во-первых, все попадающиеся на пути многоквартирные дома панельные и старенькие, хоть и опрятные. Частные тоже не первой свежести, но очень аккуратные, ухоженные, окруженные садиками и заборчиками как с открытки.

Во-вторых, все автомобили как бы попали сюда из середины двадцатого века. Стас не узнал ни единой марки, но все они имели примерно одинаковые очертания кузова — угловатые формы, никаких стремительных очертаний. Многие авто и вовсе смахивали на кареты без лошадей.

— Просто рай для любителя ретро, — пробормотал Стас, сбитый с толку и заинтригованный.

В-третьих, люди разгуливали под стать автомобилям — в прикидах, актуальных годах этак в пятидесятых. Мужчины — очень часто! — в фетровых шляпах и мешковатых плащах поверх костюмов, женщины в пышных юбках разной длины (как правило, коротких), просторных блузах или приталенных платьях. Частенько дамы носили тонкие перчатки, несмотря на солнечную теплую погоду — а может, именно из-за нее. Встречалось, естественно, и много другой одежды, но вся она носила отчетливый отпечаток ретро.

Причем выглядело все это вполне аутентично и было для Чаринска, вероятно, нормой, а не случайно попавшейся в поле зрения Стаса группой стиляг и любителей старины.

Автомобилей на улицах ездило на удивление мало, а людей разгуливало пешком много. Жители города предпочитали пешие прогулки. Многие ездили на велосипедах — не прокаченных, с массой скоростей или электродвижком, а самых примитивных.

Поезд долго ехал вдоль мощеной улицы, по которой медленно двигались ретрокары, а по рельсам с позвякиванием катил старомодный трамвай. По этой улице бегали дети лет десяти-двенадцати, в одинаковых костюмчиках — судя по всему, школьники. Водителей школота не раздражала, почти все останавливались и ждали, пока ватага не промчится мимо — спокойно, а иногда и с доброжелательными улыбками. Подумать только!

Стас заметил, что тут почти все улыбаются и чрезвычайно дружелюбны.

Вот парень в кепке помогает перейти дорогу бабульке — не озлобленной прожитой жизнью и маленькой пенсией мегере, а степенной матроне в прямом шерстяном платье, кокетливой шляпке с прозрачной вуалью, с тросточкой и добрым лицом, преисполненным достоинства.

Вот детишки, играющие в мяч, машут поезду вместо того, чтобы зашвырнуть в него камнем.

Вот группа молодых людей на скамейке читает вслух толстую книгу и с энтузиазмом обсуждает ее — вместо того, чтобы распивать пиво и задирать прохожих.

И нигде — НИГДЕ! — нет рекламы.

Это обстоятельство поразило Стаса больше всего. Он настолько свыкся с вездесущей наружной рекламой, что город без нее попросту не умещался в восприятии. Чего-то не хватало!

Было много вывесок — «Парикмахерская», «Продуктовый магазин», «Кинотеатр Астра» и «Библиотека имени Булгакова». Но ни одного рекламного баннера, билборда — даже самой задрипанного постера, наклеенного на стену.

Не выдержав в очередной раз, Стас глянул на это потрясающее благолепие сквозь Завесу. И не заметил в первый момент разницы. Без Завесы город — в точности такой же, как и под Завесой.

Да и есть ли здесь Завеса? Алмазная Хатан наградила Стаса умением отдергивать Завесу, но не распознавать ее. Стас полагал, что Завеса есть всюду, но так ли это на самом деле?

Секундой позже кое-что бросилось в глаза. Вдалеке, в туманной дымке за двухэтажными коттеджами возвышались огромные трубы какого-то завода или фабрики. Из труб тянулся жиденький дымок. Стас вернул Завесу на место и убедился, что завод исчез.

Итак, в этом городе все натуральное, кроме завода на окраине, который не видно, если не умеешь отдергивать Завесу. Так-так…

У перрона поезд, напоследок содрогнувшись, остановился. Стас сунул ноги в кроссовки, закинул рюкзак на одно плечо и вышел из опостылевшего купе в по-прежнему пустой коридор. Купе проводника было открыто, но внутри пусто. Стас шагнул из вагона на перрон, вертя головой в поисках встречающих.

Неподалеку тетка в кислотно-желтой жилетке подметала перрон, дальше на скамейке сидел парень в рубашке и мешковатых штанах и читал газету; возле него стоял велосипед. У входа в здание вокзала курил мужик средних лет, невысокий, кряжистый, в кепке и роговых очках, с усами и круглым животиком. При виде Стаса он метко зашвырнул окурок в каменную урну и поспешил навстречу, расплываясь в улыбке.

— Приветствую в Чаринске, дорогой гость! Как добрались?

— Отлично, — пожимая твердую руку, ответил Стас. — В гордом одиночестве.

Он оглянулся на вагон. Из раскрытых дверей никто не выходил.

— Вот потому вы и дорогой гость! — жизнерадостно объявил мужик. — Меня зовут Дима. Идемте к машине.

— Так и обращаться: Дима? — усомнился Стас.

— Так и обращайтесь!

Именем Стаса Дима не поинтересовался, хотя тот приготовился назваться Артемием Константиновичем. Оба прошли вдоль здания до угла, где находилась калитка. Тетка в жилетке улыбнулась Стасу и приветственно махнула рукой в рукавице, чем ввела дорогого гостя в прострацию. Никогда на его памяти не попадался такой дружелюбный персонал на железнодорожном вокзале. В крутых отелях — другое дело, там персонал вымуштрованный, и ему за дружелюбие платят. Вроде бы.

Парень на скамейке оторвался от газеты, неуверенно улыбнулся, встал и сел на велосипед.

Дима и Стас миновали калитку, и тут Стас снова повернулся к вагону. Почудилось, что кто-то сверлит затылок взглядом. В окнах никого не разглядишь. Из двери с трудом выбирался давешний дед академического вида в зеленых очках и с бородкой, но смотрел под ноги.

Куда направился дед, Стас не выяснил — они