Шрифт:
Закладка:
***
Не беги от судьбы. В этом нет никакого смысла.
Спрячь от прочих людей свои чувства, поступки, мысли.
Не суди никого. Будь беспочвенной злобы выше.
Если плохо, возьми теплый плед и иди на крышу.
Сядь на ней и гляди, как давно не глядел, на звезды,
Отрешись от всего. Никогда не бывает поздно.
Люди разных мастей снизу смотрят себе под ноги.
Но там только асфальт. А на небе... На небе – боги!
Сотни разных? Один? Ты считаешь, что это важно?
Где живет он? В степи? Или в самой высокой башне?
Как по-твоему, знал, что с душой подарил нам горе?
Как ты думаешь, рад, Бог тому, что отдал нам волю?
Он позволил страдать. И любить, что одно и тоже.
Разрешил нам терять, тех кто были всего дороже.
Утешение? Смерть. Чтоб вернуть нас в свои чертоги.
Он один или нет, наплевать. Разве правы боги?!
Не суди их, оставь. Будь беспочвенной злобы выше.
Если плохо, возьми теплый плед и иди на крышу.
***
Я любить безвозмездно конечно могу.
Но не буду.
Ведь такие встречаются часто. Повсюду.
Я не дам просто так ни малейшего чувства.
Ведь любовь – это что? Мне казалось – искусство.
Так зачем же раздаривать людям? За глазки?
За крутой антураж обольстительной маски?
Но лишь только темнеет и гаснут все свечи,
Проступает вся суть, от ступней до предплечий.
Понимать начинаешь, что ты-то – здесь лишний.
Ты не самый тут ценный. И вовсе не ближний.
Для объекта любви ты – обычная точка,
В горизонте событий. Забытая строчка,
От прочитанной утром газеты. Ты нужен,
Лишь когда он под вечер, осилив свой ужин,
Ищет листик бумаги, чтоб вытереть жопу.
Ну так где наш герой завалялся? А вот он!
***
А листва приготовилась к ссылке, в разноцветные платья оделась,
Ждет, когда ее массово сдует, с веток слабеньких батюшка – ветер.
В основном, все оттенки так пылки, контрастируют с дерева телом,
И за это их всех арестует старый дворник – какой-нибудь Петя.
Он сгребет их в огромную кучу. Друг на друга завалит без спешки.
Словно трупы, как маленький канцлер, каждый жест контролируя лично.
А потом – наслажденье получит. Не скрывая зловещей усмешки,
Коробка приоткроется панцирь, дворник ловко взмахнет тонкой спичкой...
Марк ПОЛЫКОВСКИЙ
ЕВРЕЙСКИЙ НОВЫЙ ГОД
Мы пили водку в Новый год,
О винах тоже не забыли,
И яблоки макали в мед,
И говорили, говорили…
О чем? Да обо всем подряд:
Как – фаршированная рыба,
Кому какой идет наряд,
Что в детской крик без перерыва…
А за окном привычная жара,
Лишь к вечеру повеяло прохладой.
А помнишь рой снежинок? Детвора
Хлопочет возле елочки нарядной…
И запах мандаринов золотых,
Бег санок с ледяного крутогорья,
И неказистый новогодний стих…
Здесь все не так. Здесь – Средиземноморье.
30.09.08
ХАМСИН
Бессонница, хвороба летняя,
И настроение неважное,
Дыханье ночи перегретое,
Подушка вновь от пота влажная.
Опять хамсин, удушье пыльное, –
Повисла пыль багровым заревом,
А ночь без сна такая длинная,
Мечусь, как погребенный заживо.
В ночи хамсинно-отутюженной
Застыло душное безветрие,
И лишь собачий лай простуженный
Внушает полное доверие.
7.06.09
МОНОЛОГ,
УСЛЫШАННЫЙ В ЗАЛЕ ОЖИДАНИЯ
ПЕРЕД ВЫЛЕТОМ САМОЛЕТА ПО МАРШРУТУ
ТЕЛЬ-АВИВ – САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
«Одиночество – вещь неважнецкая, –
Все бубнила, – мол, из Сестрорецка я,
Там оставила дочку и мужа,
Здесь тепло, там же лютая стужа,
В Новый год дочь была Королева,
А мужик, пишут, ходит налево,
Да и то, как мужчине без бабы,
Бабы тоже до этого слабы.
Я ж, поди, третий год тут скитаюсь,
При работе, без дела не маюсь,
Больше года жила у грузина
(У него два мясных магазина),
Помогала по дому и в лавке,
А Резо ночевал все у Клавки,
Продавщицы, жена же молчала,
Да, видать, все ему было мало.
«Дашь, – сказал, – заплачу две зарплаты,
А не дашь – убирайся из хаты!»
А жена, как прознала об этом,
Пригрозила мне волчьим билетом.
И ушла я глядеть за старухой,
Та, не скрою, была просто сукой,
Что ни сделаю, все не по нраву,
Все не так, все твердит про отраву,
Будто яду ей в суп добавляла,
А в котлеты – свинячьего сала.
Я терпела старушечьи бредни,
Да бабуля скончалась намедни.
У меня ж в Сестрорецке есть дочка,
Посылала я ей два годочка
Каждый месяц одну-две посылки,
Да деньжат, да подарки для милки,
Чтоб мужик, раз уж ходит налево,
Бабу знал бы одну для сугрева.
В Сестрорецке, известно, не славно,
Но одной на чужбине – подавно,
Одиночество – вещь неважнецкая,
Вот билет, еду до Сестрорецка я».
4.12.13
ВАГОНЫ
Куда-то вдаль покорно шли вагоны{93}
На стыках рельсов дробный перестук –
Как стук сердец загубленных подруг…
Бессмысленно шальные перегоны
Отмеривали скотные вагоны
Под мерное зловещее тук-тук…
Усталое сплетенье ног и рук,
И ночи – бесконечны и зловонны…
Покорно в никуда бегут вагоны –
Нет сил, почти совсем умолкли стоны.
