Шрифт:
Закладка:
Изучая авторские свидетельства, Г. Альтшуллер формулировал приемы изобретательства. Изучая идеи писателей-фантастов, Г. Альтов формулировал приемы создания новых идей. Поэтому вполне естественно появление очерков «Судьба предвидений Ж. Верна» («Мир приключений», Детлит, 1963), «Перечитывая Уэллса» («Эти удивительные звезды», Азернешр, 1966), «Гадкие утята фантастики» («Полюс риска», Гянджлик, 1970). Г. Альтов перечитал произведения классиков жанра и выделил конкретные научно-фантастические идеи, проследив за тем, когда и как эти идеи были (если были) реализованы.
В очерке «Гадкие утята фантастики», посвященном предвидениям А. Беляева, Г. Альтов писал:
«Когда размышляешь над собранными в таблицу идеями и потом перечитываешь написанное Беляевым, начинают вырисовываться некоторые общие принципы.
Есть три типа идей:
1. Признанные идеи;
2. Идеи, не успевшие получить признания, но еще и не отвергнутые;
3. Идеи, осуществление которых считается невозможным.
...Гадкие утята фантастики прячутся, как правило, среди идей третьего типа. В сущности, гадкий утенок и есть "невозможная" идея, которая в будущем станет возможной».
История фантастики показывает: осуществляются и остаются в памяти читателей идеи именно третьего типа – невозможные, безумные, противоречившие (казалось бы!) в момент публикации науке, технике, а порой и здравому смыслу. Почему же осуществлялись такие идеи? Конечно, не по воле случая. Автор-фантаст, прогнозируя развитие той или иной научно-технической области, не боится качественных скачков – тех самых скачков, которых не умеет предвидеть футурология.
Г. Альтов показал в своих очерках, что Ж. Верн, Г. Уэллс и А. Беляев ошибались чаще всего именно тогда, когда пренебрегали качественными скачками, когда проходили мимо безумных, как тогда казалось, идей. Безумной в свое время была идея человека-амфибии. Безумной была идея путешествий во времени. И даже идея летательного аппарата тяжелее воздуха («Властелин мира» Ж. Верна) выглядела безумной – между тем, до первых самолетов оставалась всего четверть века.
В 1967 году Г. Альтов предложил провести всесоюзный опрос читателей фантастики – первый и последний не только в СССР, но и в постсоветской России. Опросы проводятся и сейчас, но обычно читателям задают один-два вопроса, связанных с той или иной фантастической тематикой. А универсального исследования, в ходе которого стало бы ясно отношение читателей к разным поджанрам фантастики и к целому ряду других проблем, связанных с развитием жанра, – такого исследования больше не было.
Г. Альтов составил анкету, включавшую три десятка вопросов, обращенных к читателям фантастики – какой из поджанров они предпочитают (приводился список), каких авторов (список включал все известные фамилии), нужен ли журнал фантастики, возможна ли фантастика без фантастических идей и так далее. Каждый из вопросов предусматривал несколько вариантов конкретных ответов – нужно было только подчеркнуть нужный.
Анкета содержала список из нескольких десятков книг советских писателей-фантастов – читатели должны были указать, понравилась книга или нет. Чтобы получить количественные оценки, Альтов придумал формулу: из числа плюсов (понравилось) вычиталось число минусов (не понравилось), а затем результат нужно было поделить на число читателей. Книгу, которую никто не читал, естественно, из рассмотрения исключали – нельзя ведь делить на нуль!
А для того, чтобы оценить «уровень шума» – выяснить, помнят ли читатели прочитанное, – Г. Альтов включил в список «контрольную книгу»: автора и название, не существующие в природе. Так появились «Долгие сумерки Марса» некоего Н. Яковлева – название и фамилия достаточно типичные. Если читатель «проглатывает» книги, не очень задумываясь над содержанием, то вполне может и Яковлева «вспомнить»...
На ротапринте анкету размножили в количестве нескольких тысяч экземпляров (это тоже было проблемой в те годы – современной множительной техники не существовало, и надо было даже на текст анкеты получить разрешение Главлита, ведь речь шла о тиражировании печатной продукции!). Несколько месяцев спустя дома у Г. Альтова штабелем лежали заполненные анкеты, присланные из разных городов, от Владивостока до Минска, и мы переносили на отдельный лист крестики и черточки, считали и пересчитывали... Наконец стало ясно, во-первых, что читатели не отдают предпочтения ни одному из поджанров фантастики. «Фантастика нужна всякая, – был сделан вывод. – Социальная вовсе не имеет преимущества перед научно-технической. У каждого поджанра есть свой читатель, и критики не должны говорить: такая-то фантастика советскому человеку нужна, а такая-то нет».
И еще: оказалось, что многие авторы, считавшиеся популярными, пишут произведения, вовсе не запоминающиеся! Несуществующий Н. Яковлев неожиданно оказался не в конце списка, как следовало ожидать, а в самой середине. Число людей, «прочитавших» это произведение, оказалось больше, чем тех, кто читал, например, считавшуюся классикой жанра «Планету бурь» А. Казанцева!
Ниже Яковлева в списке оказались не только Казанцев, Немцов и другие авторы фантастики ближнего прицела, но и кое-кто из писателей, очень популярных в середине шестидесятых. Когда результаты анкетирования были опубликованы, обиженными посчитали себя все писатели-фантасты, оказавшиеся ниже «уровня шума». Обижались почему-то не на себя – не смогли написать запоминающихся произведений! – а на Г. Альтова как на зачинателя и вдохновителя этого «гнусного мероприятия».
Альтову было не привыкать. Незадолго до того он уже набил немало шишек, когда в течение двух лет руководимые им ребята из Клуба любителей фантастики при МГУ присуждали по итогам года премию за худшее произведение научной фантастики. Премия называлась «Гриадным крокодилом» (по печальной памяти «Гриаде» А. Колпакова – нам казалось, что ничего хуже в фантастике написать просто невозможно). Первый «Гриадный крокодил» был присужден книге М. Емцева и Е. Парнова «Падение сверхновой», второго получил А. Полещук за роман «Ошибка инженера Алексеева».
На «Гриадного крокодила» обиделись не только «лауреаты», но и вся элита фантастов – ведь каждый мог оказаться следующим!
***
В 1981 году Генрих Саулович пришел к выводу, что слушателям трудно ориентироваться в море научной фантастики (без чтения которой невозможно развить воображение), если не снабдить их надежным «компасом» – шкалой оценки научно-фантастических идей. Такую шкалу мы и сконструировали в 1982 году, называлась она «Фантазия-2» (первый вариант был опробован на занятиях РТВ и оказался недостаточно эффективным).
Научно-фантастическая идея оценивалась по четырем критериям: новизне, убедительности, человековедческой ценности и художественному уровню воплощения идеи в произведении. А чтобы дать выход собственным пристрастиям, добавлялся пятый критерий: субъективная оценка.
Оценки НФ идей по этой шкале оказались вполне объективными – во всяком случае, самые разные читатели, обладавшие самыми разными познаниями в фантастике и самыми разными вкусами, давали той или иной идее приблизительно одинаковые оценки по 20-балльной шкале. Разброс обычно составлял не больше 1 – 2 баллов.
У
