[1] Четырнадцатая Тирания — официальное название Четырнадцатого «прозрачного» государства Геренберо.

[2] Тиран — наследственный титул и должность главы Четырнадцатой Тирании.

Глава 26

Западный фронт — полет нормальный!

Геренберо.

Красная Республика.

Локация А-6, правобережье р. Девятка, тремя клетками юго-западнее г. Тофлерт.

Помещение КУФ.

8-й день Третьего этапа.

5:20 по местному времени.

Текущая дата: 8.1.11.7134.

После завершения третьего хода я пару часов поболтался в «Сфере-2», прикидывая дальнейшие действия, посмотрел статистику по фронтам коллег и с чувством выполненного долга покинул место управления. Как и раньше, нахождение во временной петле КУФа вылилось в сдвиг по времени аж на пятнадцать часов. Цифры истинного его отсчёта показывали, что седьмой день близился к концу.

Поужинав чем пищевой синтезатор послал, я отправился на боковую. Рыжик к этому времени уже давно спал. Прямо на столе руководителя…

Проснулся я рано. Внутренний хронометр утверждал, что было пять утра. Покосился на стационарное рабочее место, возле которого мозолило глаза посадочное недоразумение, в обычной жизни именуемое «офисный стул». Образчик криворукости конструкторов мебельной промышленности стоял на законном месте, а вот питомец ночью всё-таки перебрался в любимую корзину и сейчас мирно похрапывал. Могу поклясться на Воинском Уставе: котобиус видел сто пятидесятый сон.

Последующее принятие мной в полном объёме водных и гигиенических процедур к побудке товарища хвостатого капитана так и не привело.

Вот ведь сила характера! Раннее утро нового дня наверняка заглянуло бы в окна, если бы те имелись в нашем узилище, а нахлебничек дрыхнет без задних лап и во все лёгкие превозмогает трудности армейской жизни.

Я провёл ладонью по гладко выбритому подбородку и скомандовал:

— Гарнизон, Подъём!

Рыжик даже ухом не повёл на мой зычный призыв.

— Товарищ капитан, хватит щимить. Нас ждут великие дела!

Хвостатый адъютант открыл один глаз и уставился им на меня.

«Андрей Львович, согласно уставу, сейчас время для сна. До шести почти целый час».

— Отставить разговоры! — сдвинул я брови и подбоченился. — Мы в боевой обстановке! Война идёт! И вообще, где это в уставе написано, что боец должен спать чуть не двадцать часов?

Кот нехотя принял сидячее положение и сонно зевнул.

«Тащ генерал, в разделе Семь, параграф Восемь, пункт Четырнадцать Устава сказано, что каждый военнослужащий имеет право на полноценный восьмичасовой отдых, — начал умничать адъютант. — Шеф, по реальному времени я спал меньше шести часов. Моя жизнь во временной петле, вообще-то, никак и нигде не регламентирована».

Коммодуль тут же выдал исходный материал с пометкой «Совершенно секретно. Только для операторов Комплекса Управления Фронтом». А там чёрным по белому было заявлено, что хронологическая особенность подпространства «Объекта» не отменяет действия Устава Вооружённых Сил Красной Республики. В частности — режима дня.

— Слушай, умник мой любезный, — недобро прищурился я. — Ты командующего Западным фронтом решил уму-разуму поучить? На «губу» захотел?

По моему мысленному приказу КУФ вывел текст «положения» на голографическую проекцию прямо перед корзиной Рыжика. Тот от неожиданности сначала дёрнулся в сторону, но быстро сообразил что к чему, и забегал глазами по строкам секретной директивы.

«Тащ генерал, виноват, — подвёл итог прочитанному питомец. — Я как-то не обратил внимания на ссылку в первом разделе».

Прижатые уши, втянутая в «плечи» голова и бегающий взгляд говорили о попадании местного полубожества в ситуацию «наглость может сурово караться».

Чем бы закончился разбор полетов, история умалчивает, так как звонок над дверью нашего комфортабельного номера выдал порцию ударов колокола. Опять гости пожаловали ни свет ни заря. Надо срочно ломать столь гадскую традицию через колено! Вместе с расчудесным звонком. Эта «мелодичная трель» до инфаркта когда-нибудь доведёт.

— Да! Кого там принесла нелёгкая⁈

Дверь отъехала в сторону, и на пороге появился Амброзов собственной персоной.

— Элей Ростович? Здравия желаю, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга! Какими судьбами?

— О! Как официально, длинно и громко, — как обычно расцвёл начальник 7-го Спецупра НКВД. — Здравствуйте, Андрей Львович. И вам здравия желаю, товарищ капитан, — это он к Рыжику с серьёзной миной лица. — А я с хорошими новостями.

Я усмехнулся:

— Опять однодневный отпуск?

— Не угадали, — подмигнул Амброзов и помахал рукой как бы предлагая продолжить игру «в угадалки».

— У вас две новости? И одна из них хорошая, а другая — так себе.

— Опять мимо, но ближе. Ещё попытка.

«Все новости плохие?» — встрял в разговор питомец.

Я озвучил мрачную догадку своего хвостатого адъютанта.

Элей Ростович покачал головой:

— Какие же вы пессимисты-то, однако, товарищи. Нет. Снова не верно!

Мы с Рыжиком переглянулись. «Он, что, арестовывать нас припёрся?» — видимо читалось у меня во взгляде потому, что котобиус тут же мысленно разродился вопросами.

«Тащ генерал, арестовывать? Нас? За что⁈»

И действительно, вроде откровенных проколов в управлении войсками Западного фронта не имелось. Ну, разве что с внеплановым присоединением Четвёртой делу новый ход дали… Нее, ерунда. «Царь» через «Бесстрашную Эл» однозначно сказал, что претензий ко мне нет.

— Все новости у меня исключительно хорошие, — попытался рассеять опасения Амброзов. Вот только во взгляде его появилось что-то странное.

Комиссар прочистил горло и стал серьёзен, как судья перед оглашением приговора. Я аж напрягся. С таким лицом зачитывают решение трибунала о расстреле предателей, изменников и прочих врагов трудового народа…

— Товарищ Александров, — произнесла энкавэдэшная шишка голосом, от которого у меня ручьи холодного пота по спине побежали, — мне поручено сообщить вам, что Верховным Главнокомандующим, товарищем Сталиным подписан приказ о присвоении вам воинского звания генерал-лейтенант.

Тут я мысленно чуть выдохнул.

— Кроме того! — рявкнул Амброзов, от чего Рыжик отпрянул назад и упёрся в стену КУФа, а я вновь напрягся. — За проявленную смекалку, великолепное решение сложнейших задач, стоящих перед возглавляемым им Западным фронтом, и личное мужество, проявленное во время отражения атаки на штаб фронта диверсионных групп противника, Александров Андрей Львович награждён Орденом Боевого Красного Знамени.

— Служу трудовому народу! — вытянулся я по стойке «смирно». Головной убор в КУФе, понятное дело, я не носил.

Комиссар, напротив, стоял перед нами в форменной фуражке. Он приложил руку к козырьку, а затем протянул мне руку.

— Поздравляю, Андрей Львович, — крепость рукопожатия Амброзова была сродни гидравлическому прессу. По удивлённо влетевшим бровям комиссара, я понял, что мой не менее стальной хват был неожиданностью для него. А то! Лошадиные подковы в прошлом я не