– До тех пор, пока ты не пытаешься намеренно причинить ей вред, это мешать не должно. Дора, мне кажется, тоже все поймет. Особенно если ей объяснить.

Гена невольно издала очень жалобный звук, и Катя, хмыкнув, похлопала ее по плечу:

– Ладно, возможно, в твоем случае проще освоить телепатию. Разберемся по ходу.

И тут громкоговоритель снова ожил:

– Ограничения на перемещения учащихся сняты. Повторяю! Ограничения на перемещения учащихся сняты…

Екатерина закатила глаза:

– Надеюсь, подобная движуха здесь скорее редкость, чем еженедельное событие. Это ж надо додуматься: так орать посреди ночи…

Облегчение – и за судьбу Ганбаты, и за отношения с Катей – накатило теплой, уютной волной, которая вынесла на поверхность очередной внезапный вопрос:

– А кто ты?

На это соседка снова похлопала ее по плечу:

– Такая же зануда, как и Пандора: следую правилам интерната и самостоятельно не разглашаю, ага.

– Вы с ней… – Гена замялась, подбирая формулировку. Казалось, лимит ее общения с Катей и так был исчерпан на ближайшие лет десять.

– Странные? Скрытные? И то и другое разом? Может быть. Помнишь, Ира вчера говорила, мол, все мы подозрительные?

Медведица поспешно кивнула – и Красношапко ей подмигнула:

– Ну так в том и фишка: не хотим выделяться из толпы.

Ипполита привыкла считать ночь своим временем, но сегодняшняя, кажется, решила стать исключением. Учительница физики и астрономии смутно припоминала, как добрела с коллегами до интерната, как отправила богатырей с Ромой прямиком к директору, а сама, сославшись на разболевшуюся от дыма голову и желание после всей беготни по горящим лесам тупо полежать, ушла в коттедж. В итоге она сидела на кровати, сверлила взглядом стену, курила и пыталась понять, какого хрена. Получалось плохо.

В АСИМ всегда находилось местечко для… нестандартных. Уж не ей, единорогу, об этом не знать. К примеру, считавшаяся безобидной Ирина оказалась Искрой под протекцией Крионикса – довольно сомнительные рекомендации, если вдуматься. Под крышей ставшего за долгие годы родным интерната Ипполита, как ей думалось, насмотрелась на всякое: милая поножовщина от бунтующих русалочек скромно терялась на фоне межвидовых конфликтов, паранормальщины, потусторонщины и малолетнего двуглавого тирана в качестве вишенки на торте образовательной деятельности. Но ведьма…

В природе девочки не оставалось ни малейших сомнений, и это абсолютно не вязалось ни с картиной мира Ипполиты, ни со всем предыдущим опытом. Ведьм в стенах АСИМ никогда не было и быть не могло: стоило таковым в принципе объявиться, как лешие немедленно выпроваживали их в Лес. Примерно тут легкая нотка тревоги и начала грызть единорога: почему тогда эта живет у Пня, сына Зеленого Князя? Как вошла в доверие, с какой целью Лютая взяла ее к себе?..

В полной добровольности принятия решения директором учительница физики и астрономии тоже не сомневалась, и оттого понимала еще меньше. Ипполита хотела ответов. Еще она хотела не заорать завтра с порога в кабинете начальства и потому прокручивала в голове все всплывавшие мысли, надеясь уцепиться хоть за что-то. Могли ли скрыть от старой волчицы истинную сущность девочки? Вот уж дудки. Во-первых, у Древних на такие штуки нюх, правда, несколько в ином, чем у единорогов, смысле. Во-вторых, в электронный журнал Добротворская не с неба попала с вопросительными знаками в графе «вид» – явно решение руководства. Тимофей Иванович, получается, тоже знает: вряд ли директор утаила такое от своей правой руки, да и, будем честны, пронырливый завуч относился к любому секрету скорее как к персональному вызову. Вовлечен ли кто-то еще? Княжич? Очень на то похоже. Он, конечно, не Древний, но вряд ли подобное провернули без ведома Зеленого Князя… Господи, становилось только хуже, и голова пухла. Ладно, кто точно не был в курсе – другие учителя. Вряд ли Игорек со своим протеже столько ломали бы комедию и таскались бы по всей округе, знай они правду. Да уж, а ларчик просто открывался. Вот так живешь, борешься, расследуешь, а сюрприз – прямо под боком. И даже остроконечную шляпу или крючковатый нос захватить забыл…

Воспоминания о богатыре потихоньку утянули мысли совсем в другую сторону. С племянницей еще худо-бедно понятно. Баранов даже практически убедил Ипполиту, будто тут ничего необычного, простая семейная взаимовыручка, но либо та чего-то не знала об остальных родственных связях, либо Игорек и вправду на ее глазах вписался за совершенно левых для себя детей просто потому, что они дети. Нет, единорог тоже несла ответственность, подписывала документы, как и остальные сотрудники, но в случае с богатырем банальным соблюдением устава не пахло в принципе. Одно дело – когда ты обязан, совсем другое – когда сам считаешь что-то своей обязанностью. При всей любви к Ирине Ипполита не рискнула приблизиться к Феникс – а новенький буквально требовал дать себе такую возможность, не зная ничего ни про защитные перья, ни про истинную природу ученицы. Ребенок в беде – и Игорь немедленно спешит на помощь, такого единорог раньше не встречала. Тимофей Иванович рассказывал: мол, Баранов последние лет пятнадцать, а то и больше, вообще не отсвечивал, занимался какими-то грязными делишками для далекой ветви волчьей стаи в местечковом автосалоне, геройств ноль, подозрений столько же. Вряд ли его поведение кардинально изменилось за пару недель пребывания в интернате. Возможно, даже наоборот: отпала необходимость притворяться?..

Ночь шла своим чередом, Ипполита вовсю дымила, а страх перед ведьмой под боком постепенно сменялся странным, неожиданным негодованием. Уж лучше бы девочке и вправду оказаться белой и пушистой, а ситуации – разумной и правильной. Иначе никак нельзя.

В конце концов, из-за Добротворской рисковал Игорек.

Знай Баранов, что именно о нем думает коллега, уже бы выкатил грудь колесом и преисполнился гордости. Однако не только Гене, но и ее дяде телепатия доступна не была, а посему он грустно кис в кабинете Альмы Диановны, поскольку, прежде чем они с Кириллом успели хотя бы рот раскрыть для обрисовки краткой сводки с полей, вперед, аки рекламщик из парфюмерного корнера в ТЦ, выскочил Роман. Судя по направлению дискуссии, медбрат хотел прервать отпуск и вернуться к своим рабочим обязанностям, а Альма Диановна – не видеть его как минимум до конца июля. Он настаивал – мол, трагедия может повториться. Лютая парировала: хороша трагедия без единого заусенца, повторится – не беда, лечить никого не нужно, а теперь будьте добры покинуть территорию интерната, на которую просочились без разрешения. Нет, в другой ситуации Игорь, может, даже насладился бы приятным препирательством с начальством не собственного исполнения (болея, как можно догадаться, совсем не за госпожу директора), но после всего пережитого хотелось отчитаться и спать, а не вот этого концерта. Однако энергичный медбрат продолжал:

– Альма Диановна, но поймите же вы, тут банально повезло!

– Роман, до тех пор, пока вы не представитель прокуратуры и не министерский проверяющий, очень прошу вас не списывать результаты высокого профессионализма и слаженной работы коллег на пошлую улыбку фортуны. В противном случае и я могу выдвинуть встречное и столь же голословное предположение. К примеру, что отсутствие каких-либо травм у учащихся и педагогического состава напрямую связано исключительно с вашим пребыванием в отпуске. Как говорится, пациент нуждается в уходе врача, и чем дальше последний уйдет – тем лучше.

Медбрат не унимался:

– И тем не менее я вынужден настаивать. На территории интерната находятся несовершеннолетние, мало ли какие оказии могут случиться за лето? Далеко не всем подростки готовы делиться с учителями.

– Ага, а к вам, Роман, побегут с раскрытыми объятиями? – посмотрела поверх очков Лютая. – Вы сами написали заявление на отпуск, лично и в красках рассказали нам с Тимофеем Ивановичем, в каком именно гробу с тапками какого цвета видели любые попытки связаться с вами летом, и умотали в закат. И все это только ради того, чтобы вернуться и снова изводить меня, но на этот раз требованиями отпуск отменить? Не думали на всякий случай обратиться к коллегам, проверить свою душевную организацию? Кажется, в ней некоторый дисбаланс.

– Альма Диановна! – почти взвыл медбрат, до боли напомнив Игорю самого себя. – Вы прекрасно знаете, почему я хочу вернуться. Может быть, перестанем ломать комедию?

– В отличие от вас, – смерила его очередным взглядом госпожа директор, – я говорю как есть и отвечаю на ваш прямой запрос. Вы требуете отзыва из отпуска, я поясняю, что это невозможно.

– Но она же тут совсем одна!

У Игоря даже бровь не дрогнула. Ну да, в личный интерес ему верилось в разы больше, чем в страстное желание провести еще пару-тройку дней в этих радушных стенах.

– Не понимаю сути вашей претензии. Все учащиеся находятся под присмотром. В разумных рамках, конечно, с пространством для соответствующей их возрасту личной жизни.

– Все вы понимаете! – возмутился Роман и, мельком глянув на Игоря с Кириллом,