Можно согласиться, что ошибок было много, но, на наш взгляд, отмечены далеко не все и не выделены главные. Ошибкой сам по себе был весь поход против парфян. Касаясь причин его поражения, необходимо рассмотреть целый комплекс ошибок, сделавший неизбежным катастрофический финал экспедиции Красса, и проанализировать целый ряд аспектов в их логической последовательности.

1. Дипломатический аспект. Парфия была заинтересована в сохранении мирных отношений с Римом[1190], что полностью соответствовало бы и римским интересам. Ещё Фраат III пытался установить добрые отношения с Римом, чтобы ослабить мощь Армении[1191]. Парфия действительно была нейтральной по отношению к римлянам[1192]. Трудно согласиться, что «период мирного сосуществования был грубо прерван безумной авантюрой Красса»[1193], но она окончательно сделала невозможным мирное соседство.

В результате Рим потерял потенциального союзника и приобрёл непримиримого врага – сильного и упорного. Затем эта вражда перетекла в серию хронических войн с Сасанидским Ираном. В итоге восточная граница Рима наряду с германской стала самой опасной на протяжении всего существования Римского государства.

2. Моральный аспект. Поход имел явно несправедливый агрессивный характер. Это отмечают даже античные авторы, вообще не склонные подчёркивать неправедный характер римских войн. Флор пишет, что алчущий царских богатств Красс не позаботился даже о видимости законности похода (III, 5). Общественное мнение Рима поход не одобряло, и противники войны даже пытались помешать Крассу отправиться в Парфию (Аррiаn. Веllа Сivilia. II. 18; Dio Cassius. XXXIX. 39; Vе1. Раt. II. 46.3). Народный трибун Антей хотел препятствовать походу Красса, и многие к нему присоединились, считая недопустимым, чтобы кто-то шёл войной против людей, ни в чём не провинившихся, да притом ещё связанных с Римом договором (Рlut. Crass. XVI). Крассу с трудом удалось вырваться из столицы. В историографии также господствует мнение, что поход Красса – неспровоцированная агрессия[1194].

Важность морального аспекта заключается в том, что воины не ощущали необходимости похода для Рима и его полезности для государства. Не мог быть задействован патриотический фактор – римляне прекрасно осознавали, что идут воевать с людьми, не причинившими никакого зла Римскому государству. Поэтому и не могло быть того патриотического воодушевления, которое всегда помогало римлянам выстоять в самых тяжёлых войнах и самых, казалось бы, безнадёжных битвах. Римляне шли на Восток просто грабить Парфию. Когда выяснилось, что ограбить её не удастся, у них неизбежно должна была появиться мысль: а зачем тогда мы здесь? Красс же не сделал ничего, чтобы подвести хоть какую-то идеологическую базу под свой явно необоснованный, откровенно грабительский, более того – совершенно не нужный и даже вредный для римских интересов поход. Поэтому «человеческий фактор» не был и не мог быть задействован в полную силу.

Наполеон неслучайно утверждал, что главным орудием полководца был и всегда будет человек. Оружие, отдельно от человека, есть бесполезное железо[1195].

3. Причины и цели похода. В Риме поздней Республики, при усилении роли отдельных политиков, большое значение приобрёл личностный фактор. Сильные и мудрые личности, как Юлий Цезарь, думали не только о своих собственных интересах, но и о благе государства. При этом личное и государственное не только переплетались, но и соединялись, следуя старой римской формуле: «благо для Рима есть благо для каждого римлянина». Если политик не был способной личностью, то он не мог или не хотел заботиться о благе государства, концентрируясь исключительно на собственной выгоде. А Красс, по меткому определению Г. Ферреро, был «слишком эгоист»[1196].

Парфянский поход имел две причины. Первая: Красc испытывал давнюю зависть к Помпею и огорчался, что Помпея и Цезаря считали выше него (Plut. Сrаss. VI). Наименее влиятельный и одарённый из триумвиров, он был, по оценке Т. Моммзена, «лишним коллегой»[1197]. Он имел меньше всего заслуг перед государством и военных успехов, столь ценимых в милитаризованном римском обществе. Ему было уже 60 лет, и он хотел наконец отличиться на войне[1198]. Всё равно, против кого и где. Причина – ущемлённое самолюбие. Цель – поднять свой политический вес.

Вторая причина – элементарная алчность Красса, одного из богатейших людей Рима. Цель – он хотел стать ещё богаче. Он видел, как обогатился Помпей, победитель Востока. Помпей раздал своим воинам 384 000 000 сестерциев, а казна получила ещё больше[1199]. Красс так спешил к манящему его богатству, что даже отплыл из Италии зимой, в неспокойное море, и потерял много кораблей (Рlut. Crass. XVII). Он жаждал парфянского золота (Flоr. III.11). Неслучайно позже отрубленной голове Красса парфяне влили в рот расплавленное золото (Flоr. III. 10).

4. Субъективный фактор поражения. Личные качества самого Красса не соответствовали масштабности задач похода. Он был ушлым «бизнесменом», превосходно умел «делать деньги»[1200] и благодаря своей продуманной щедрости нравился людям. Методы его обогащения вызывали осуждение римской верхушки, поскольку больше соответствовали торгашу, нежели государственному мужу (см.: Р1ut. Crass. II). «Богатство его было нажито постыдным путём» (Р1ut. Crass. XXXIV).

В Сирии, на зимних квартирах, он не занимался снабжением армии, техническим оснащением войск, и даже не тренировал воинов (Р1ut. Crass. XVII). Он занимался тем, к чему привык, – «делал деньги». Притом весьма оригинальным способом – требуя от сирийских городов поставки войск, он за деньги освобождал их от выполнения своего же требования (Orosius. II.13.1; VI.13). После того как он ограбил Иерусалимский храм, иудеи стали враждебны Риму и охотно информировали парфян о всех передвижениях римских войск[1201].

А ведь если бы он собрал побольше сирийской конницы и легковооружённой пехоты, исход похода мог стать и другим. Природа скупа, раздавая таланты. Хороший делец Красс был никудышным полководцем. Г. Ферреро утверждает, что Красс был умён[1202]. Представляется, что ближе к истине жёсткая оценка М. Ростовцева: Красс был уже стар и никогда особыми талантами не отличался[1203].

5. Психологический фактор. Красс, вдохновлённый победами Помпея, явно переоценил себя и свои способности. Он стал жертвой мании величия[1204]. Однако Помпей сражался с восточными династами в привычных римлянам условиях и по римским канонам боя. А в рукопашной схватке легионеры не имели себе равных ни на Западе, ни на Востоке.

Парфяне были не так просты и слабы, как сирийцы. Красс их явно недооценил. Он ничего толком не знал ни о них самих, ни об их тактике, вооружении. Он мечтал дойти до Индии (Plut. Crass.XVI), повторив достижения Александра Македонского, и поход представлялся ему и его воинам лёгкой прогулкой. Тем горше оказалось разочарование.

6. Сыграл свою роль и климатический фактор. Судя по всему, в армии Красса было мало уроженцев Востока, а основной контингент составляли италики.