Шрифт:
Закладка:
Линкен выразительно хмыкнул и сложил пальцы рук двумя кольцами, изобразив большие мартышечьи уши.
— Би-плазма появилась гораздо позже, чем их вид, — качнул головой Хольгер. — К таким способам они прибегали в древности. Сейчас в них нет нужды, и они не применяются.
— Ещё как применяются, — сказал Линкен, и Гедимин согласно кивнул.
— Я сам видел, как они подвергали еду тепловой обработке, и она не выглядела как Би-плазма.
— Но она не выглядела и вот так, — Хольгер кивнул на экран, где красовалась фотография запечённой с овощами птицы. — Наверняка такие сложные рецепты уже не используются.
— Это можно проверить, — Гедимин огляделся и нашёл взглядом человека-служащего. — Мы у него спросим. Эй!
«Эдмондо» — был подписан нагрудный знак служащего, прикреплённый к куртке. Человек так и не решился расстаться ни с ней, ни с бронежилетом, и, приблизившись к группе рабочих, как бы невзначай дотянулся до бластера. Оружие было сдвоенным — мощный станнер на всякий случай подкрепили боевым разрядником.
— Что случилось? — спросил служащий, остановившись в двух метрах от Гедимина. Заглянуть ему в глаза было непросто — или ему пришлось бы запрокинуть голову, или ремонтнику — сесть на пол.
— Ты ел когда-нибудь праздничную индейку? — спросил Гедимин. — Такую, приготовленную по всем правилам, с разными добавлениями…
— Конечно же, — удивлённо ответил Эдмондо. — Каждый год, иногда даже два или три раза.
— И с ней действительно всё это проделывают? — Гедимин кивнул на экран. — И это занимает столько времени?
— Ну да, — служащий удивился ещё сильнее. — Мы обычно так и готовим. Это правильный рецепт.
Гедимин и Хольгер переглянулись.
— А что ты ешь, когда нет праздников? — спросил красноглазый пилот. — Тоже… флору и фауну?
— Полуфабрикаты, в основном, — Эдмондо покосился на дверь — там стоял охранник в экзоскелете и курил, не обращая ни на что внимания. — А тут дают готовые обеды. Вы хотите есть?
— Нет, — отозвался Гедимин. — Вам удобнее было бы есть Би-плазму. Проще и быстрее.
Служащий неуверенно усмехнулся.
— Би-плазму? Вместо человеческой еды? Вот так предложение! Спасибо, но я откажусь.
— Нет никакой разницы, — сказал Гедимин. — Кроме внешнего вида. Почему нет?
Эдмондо вскинул голову — теперь ремонтник мог видеть его глаза, расширенные от изумления.
— Никакой разницы⁈ Между Би-плазмой и… Вы, верно, шутите. Эта белая слизь без вкуса и запаха — и пончик или пицца⁈ Нет, я ни за что на свете не согласился бы на обмен.
— Эй, Эдмондо! — крикнул охранник, отходя от двери. — Что там? Я нужен?
Линкен положил руку Гедимину на плечо и сжал пальцы.
— Хватит, — тихо сказал он. — Пусть землянин идёт. Ты уже узнал достаточно.
Гедимин увидел его потемневшие глаза и молча кивнул.
— Я могу идти? — спросил Эдмондо, нерешительно глядя на ремонтника. — Ваш интерес к жизни людей очень похвален, но…
— Иди, — кивнул Гедимин. — Спасибо, что ответил.
«Человек видит огромную разницу,» — задумчиво сощурился он. «Там, где я не вижу никакой. Вкус и запах… Разве они есть у обычной мартышечьей еды? За исключением горчицы и этилового спирта, я не заметил никаких отличий. Любопытно…»
Небо темнело медленно; солнце давно скрылось, но звёзды так и не показались — небосклон был залит слабым синеватым свечением. В уличных фонарях не было необходимости — возвращаясь в сумерках в барак, Гедимин видел каждый камешек.
— Завтра встретимся на руднике, — сказал Линкен, остановившись у барака «Альфа-один». — Иди спать, Гедимин, мы с Хольгером тоже пойдём на отдых.
Комендант барака лежал на матрасе в комнате у входа и выглядел отключившимся, но на звук шагов открыл глаза, посмотрел на часы и недовольно сощурился.
— Ты вообще в бараке бываешь? Отбой через две минуты! Расписание видел?
— А ты на улицу сегодня выходил? — буркнул в ответ Гедимин и посмотрел на стену. Расписание успели обновить, теперь в нём значились подъём в шесть утра и сбор на аэродроме в полседьмого. «Повезут на рудник,» — подумал Гедимин, дочитывая текст. «Одна десятичасовая смена? Три еды в день? Четыре часа свободного времени? И что, до первой войны на рудниках работали так же? Нет, что-то не так… надо спросить у Тарсов. Это же праздник какой-то, а не работа…»
…Шёл четвёртый час ночи; Гедимин успел трижды отключиться и лениво подумывал о четвёртом заходе. Магнетрон и трансформатор, бережно очищенные от грязи, лежали в углу на пластине тугоплавкого фрила; пока ремонтник не стал их трогать, ограничившись обломками фонаря. Работа с ними подходила к концу — все провода были зачищены и скручены, корпус для прочности обмотан двойным шнуром. Гедимин вернул на место лампу и нажал на кнопку. Луч белого света ударил в потолок, затмив тусклое свечение местной лампочки.
«Хорошо,» — подумал ремонтник, выключая фонарь, и повертел в руках плоский кусок желтовато-оранжевого стекла. Оно плотно легло в переплетения шнура, как раз на пути светового луча. Закрепив его, Гедимин нажал на кнопку ещё раз.
— Жёлтое, как земной закат, — послышалось из коридора. В дверях стояла Лилит и следила за световым пятном, скользящим по потолку.
— Здесь есть другие фильтры, — сказал Гедимин, заменяя жёлтое стекло тёмно-зелёным и направляя луч на стену.
— А этот — как небо на Ио, — прошептала eateske. — Где ты взял целый фонарь, и где крошево, которое тут у тебя лежало?
— Повреждения были невелики, — пожал плечами ремонтник. — Они уже исправлены, и всё работает. А ты нашла применение проводам?
Лилит мигнула, сдвинула брови, и Гедимин ждал, что она фыркнет и
