class="p1">— Написать письмо о том, что я плохо себя чувствую и не могу присоединиться к ужину? Тогда я могу быть уверена, что позор сегодняшнего утра будет преследовать меня до конца дней, — она прикрыла глаза, — так оно и будет.

Откидывая письмо на столик, Гермиона возвращается к постели и со стоном заваливается обратно. Одеяло приятно смягчает падение, а одна из маленьких подушек упала на пол.

Перед глазами всплывает инцидент с Коплендом. Его агрессия, то, как он схватил её за руку. И Малфой, так неожиданно влетевший во всю эту ситуацию. Его взгляд, злость, все эмоции, отражающиеся на лице. И после всего случившегося… слова, сказанные им около отеля.

Переворачиваясь на живот, Гермиона утыкается головой в одеяло. Отчаянный стон вырывается из груди. Все кажется таким глупым и неуместным, так не должно быть, будто все происходящее — дурная шутка. Она не может ощущать этот чертов трепет, когда находится с ним рядом. Не должна, но испытывает.

Не было потребности выяснять истоки этих ощущений. Не хотелось фиксировать внимание на происходящем. Не было желания анализировать следствия. И кто вообще мог подумать, что все обернется именно так.

Гермиона сильнее зарылась лицом в подушку. И сейчас он продолжает играть, выводит её из себя даже в письме. «Чопорные заучки…» строки крутятся в голове.

Ничего я и не чопорная! Разве что, иногда… иногда. Нет!

Стиснув зубы, она подрывается на постели. Спадающие на лицо волосы отлетают назад, когда она раздраженно мотает головой.

— Чопорная, — Гермиона закусывает губу, — посмотрим ещё.

Слезая с кровати, она двигается к шкафу, раскрывает дверцы и закусывает губу. Взъерошенные от сна волосы продолжают щекотать заспанное лицо. Взгляд изучает содержимое полок, разглядывая то, что у неё есть с собой.

— О нет, никаких юбок, — Гермиона отрицательно качает головой. Выбор останавливается на джинсах и рубашке, но в голове сразу возникает понимание того, что они идут не в обычный отельный ресторан.

Поджимая губы, она достает белоснежный комбинезон. Краткий одобрительный кивок.

— Спасибо, Джинни, — Гермиона усмехается, вспоминая подругу. Именно она когда-то подтолкнула её купить его. Белоснежный наряд с необычайно красивым элементом — открытой спиной. Захватив небольшой кожаный ремешок, она довольно прикрывает шкаф. Ещё раз оглядывает вещь в руках и с чувством удовлетворения двигается в ванную.

Быстрый душ и усмирение кудрявых волос в объёмный пучок занимают некоторое время. Натягивание комбинезона и оценивающий взгляд на собственное отражение — еще пять минут. Гермиона крутится перед зеркалом.

— Не то, — она щурит глаза. Резинка от лифчика выбивается из образа. Тихо выдохнув, она стягивает верх комбинезона и ловким движением расстегивает белье. Верхняя часть отлетает на столешницу возле умывальника.

Так-то лучше.

Покусывая внутреннюю часть щеки, Гермиона решительно достает небольшую косметичку. Содержимое вываливается на поверхность, а пальцы хватают необходимые предметы. Тушь, немного теней, пудра и светло-коричневая помада. Нахмурив брови, она откладывает тюбик с помадой в сторону, меняя на другой оттенок.

Бордовый цвет мягко и ровно ложится на пухлые губы, которые чуть раскрываются.

Брови на мгновение сходятся на переносице, помада ещё раз скользит по губам. Яркая вспышка воспоминаний и вот он целует её на пляже, сильно вжимая к камень. По телу проходит волна дрожи, а во рту пересыхает. Она не понимает, все смешивается. Жадность, напор и явное желание, а после… после он отступает и пятится назад.

Почему?

Двигая губами, Гермиона распределяет помаду более равномерно. Сердцебиение учащается.

Алкоголь? Отсутствие желания? Нет. Это было настолько…

Она тяжело выдыхает. Фрагмент с поцелуем циклично повторяется в голове.

Неужели он просто струсил? Неужели…

Завершая легкий макияж, Гермиона откладывает необходимые принадлежности в сторону. Хватая тонкий ремень, обвязывает пояс. Пальцы плавно скользят по мягкой коричневой коже, ощущая приятную мягкость.

Ещё один короткий взгляд на отражение и, хватая помаду, она выходит из ванной.

Надевая белые лодочки на каблуке, Гермиона поглядывает на часы. Времени остается мало, опаздывать не хочется.

— Давненько я так не был настроен на прекрасный разговор за ужином!

Блейз поправляет манжеты рубашки, собираясь нацепить запонки, а потом глядит на Драко, который проигнорировал этикет и просто подвернул рукава. Недолго думая, бросает две серебряные вещицы на стол и повторяет то же самое со своими.

— Разве ты не всегда настроен на вечер? Особенно учитывая, как он у тебя закончится, — Драко криво ухмыляется.

— Какой ты невежливый, Малфой, — Блейз крутится перед зеркалом, — я, как настоящий друг, пришел к тебе в трудную минуту, а ты меня обижаешь.

Драко закатывает глаза.

— У меня была прекрасная минута, пока ты не явился сюда со своими вешалками.

На диване в гостиной огромной кучей валялись рубашки, которые принес помощник Блейза, следующий за ним, когда тот ввалился на виллу около часа назад. На них сверху еще столько же пар брюк.

— Ой, — Забини цокает, — весь день работать, весь вечер работать. Твоими прекрасными минутами можно только слезы вытирать.

Друг прошелся по ковру и приземлился в соседнее кресло.

— Ну что? А как закончится твой вечер? — он растянул улыбочку.

— Как и каждый до этого, — Драко отворачивается.

— Салазар, если бы я знал, как у тебя здесь душно…

— То не приезжал бы, я это уже слышал сегодня трижды. Чего ты хочешь от меня?

— Чтобы ты открыл глаза. Грйенджер у тебя под носом, ты не сводишь с нее взгляда, что я прекрасно понимаю, ведь утром…

Драко вздыхает.

— Прости — прости. Так вот, — Блейз задумался. — Я не понимаю, почему вы до сих пор не кувыркаетесь?

— Блейз…

— Блейз, Блейз, Блейз… заладил, — он встал и направился к бару. — Малфой, ты знал, что если занимаешься сексом, то не обязательно жениться и вести девушку к матери на променад?

— А ты знал, что если доставать друзей, то они могут вышвырнуть тебя со своей виллы вместе со всем этим хламом?

— Невероятно. Ты такой же, как и всегда, даже в отпуске. Никаких с тобой сплетен и интриг, — Блейз повернулся и театрально вздохнул.

— Я не в отпуске, ты собрался? Я смотрю на твое кривляние уже час. Это окончательный вариант, госпожа Забини? — он махнул рукой в сторону одежды.

— Да, дорогой, думаю, что я неотразим. Хотя ты тоже ничего. Ставлю сто галеонов, Грейнджер будет в белом, а моя богиня в красном. Что думаешь?

— Давай, — Драко вдруг стало интересно, в чем придет Грейнджер.

— Ты сообщил им о месте и времени?

— Да, — он улыбнулся, вспомнив приписку в письме, — сообщил.

— Даже не буду спрашивать, почему ты скалишься, не скажешь ведь?

— Не скажу, — Драко подмигнул.

Через пять минут они уже выходили из ворот. Блейз поднял взгляд на растения,