Шрифт:
Закладка:
29
Плиний Рустику1 привет.
(1) Лучше сделать что-нибудь одно замечательное, чем многое кое-как, но если ты не можешь сделать что-нибудь одно замечательно, то лучше сделать многое, хотя бы и кое-как. Имея это в виду, я пробую себя в разных областях занятий, не доверяясь полностью ни одной. (2) Поэтому, когда ты будешь читать то или другое, окажи снисхождение отдельным произведениям, так как они не единственные. Разве для прочих искусств есть оправдание в количестве, а для литературы, где созидание труднее, закон более суров? Зачем, однако, я прошу о снисхождении, как неблагодарный человек? Если ты примешь следующие мои произведения так же ласково, как прежние, то скорее можно надеяться на похвалу, чем умолять о снисхождении. Для меня, однако, достаточно и снисхождения. Будь здоров.
301
Плиний Гемину привет.
(1) Ты неоднократно хвалил мне лично и сейчас хвалишь в письмах твоего Нония2 за его щедрость по отношению к некоторым людям. Я и сам его хвалю за это, если, впрочем, он щедр не только к ним. Я хочу, чтобы истинно щедрый человек уделял средства отечеству, близким, родственникам, друзьям: я имею в виду друзей-бедняков; не надо делать, как те, кто одаривает преимущественно людей, которые сами могут богато отдарить. (2) Такие люди, по-моему, своими клейкими, крючковатыми подарками не берут от себя, а хватают чужое3. Сходны с ними по духу те, кто отбирает у одного, чтобы дать другому, и алчностью приобретают славу щедрости. (3) Главное – довольствоваться своим, а затем как бы объединить товарищеским кругом тех, о ком ты знаешь, что они особенно нуждаются, поддерживать и согревать их. (4) Если Ноний соблюдает все эти правила, то он достоин всяческих похвал, если какое-нибудь одно, то хотя и меньше, но все же достоин: столь редок образец даже несовершенной щедрости. Людей охватила такая страсть к наживе, что, по-видимому, они больше находятся под властью своего имущества, чем сами владеют им. Будь здоров.
31
Плиний Сарду1 привет.
(1) После того как я уехал от тебя, я остаюсь с тобой так же, как тогда, когда был около тебя. Я прочитал твою книгу2 много раз, перечитывая преимущественно то (лгать не буду), что ты написал обо мне; здесь ты был очень пространен. Как много ты сказал, с каким разнообразием, не одно и то же об одном и том же и при этом без противоречий! (2) Хвалить мне тебя и в одинаковой мере благодарить? Ни того ни другого я не могу сделать в достаточной мере, а если бы и мог, то боялся бы, что будет самонадеянностью хвалить за то, за что я благодарю. Добавлю только одно: все показалось мне тем более достойным похвалы, чем оно было приятнее, и тем более приятным, чем более оно было достойно похвалы. Будь здоров.
32
Плиний Титиану1 привет.
(1) Чем ты занимаешься, чем намерен заниматься? Сам я живу приятнейшей, то есть совершенно праздной, жизнью. Поэтому я не хочу, как человек праздный, писать длинные письма, а читать их хочу, как человек изленившийся. Ведь нет ничего бездеятельнее изленившихся людей и любопытнее праздных. Будь здоров.
33
Плиний Канинию1 привет.
(1) Я наткнулся на правдивую тему, но очень похожую на выдумку и достойную твоего плодовитейшего, высочайшего и действительно поэтического таланта2, – а наткнулся на нее в то время, когда за обедом со всех сторон рассказывали о разных чудесах. Рассказчику можно вполне верить3. Хотя… что поэту до достоверности? Рассказчик, однако, таков, что ты мог бы поверить ему, даже намереваясь писать историю4.
(2) Есть в Африке, у самого моря, колония Гиппон5. Тут же лежит судоходная лагуна. Из нее, наподобие реки, выходит канал, вода которого попеременно, смотря по тому, загнал ли ее прилив назад или понес вперед, то стремится в море, то возвращается в лагуну. (3) Люди всех возрастов увлекаются здесь рыбной ловлей, катанием, а также плаванием, особенно мальчики, которых к этому побуждают досуг и любовь к забавам. У них считается славой и доблестью уйти в море возможно дальше; победителем оказывается тот, кто дальше всех оставил позади себя и берег, и тех, кто плыл вместе с ним. (4) Во время такого состязания один мальчик дерзновеннее других устремлялся вдаль. Встречается дельфин: он то плывет перед мальчиком, то следует за ним, то кружится около него и наконец подставляет ему свою спину, сбрасывает в море, снова подставляет и сначала уносит перепуганного в открытое море, а затем поворачивает к берегу и привозит на землю, к сверстникам6.
(5) Слух об этом ползет по колонии: все сбегаются; на самого мальчика смотрят как на чудо, расспрашивают, слушают, рассказывают. На следующий день весь берег усеян людьми; все смотрят на море и туда, где кажется, что есть море. Мальчики плавают, и среди них и тот, но уже с большей осторожностью. Дельфин опять появляется в свое время и опять плывет к мальчику. Тот бежит вместе с остальными. Дельфин словно приглашает его, зовет обратно, прыгает, ныряет, описывает разные круги. (6) То же происходит и на второй день, и на третий, в течение многих дней, пока люди, вскормленные морем, не начали стыдиться своего страха. Они подходят, заигрывают с дельфином, зовут его, даже трогают и ощупывают, и он не противится. После этого знакомства смелость возрастает, особенно у мальчика, который познакомился с ним первым. Он подплывает к плывущему дельфину, прыгает ему на спину, носится взад и вперед, думает, что дельфин знает его и любит, и сам любит его; ни тот ни другой не боится, ни тот ни другой не внушает страха; растет доверие одного, прирученность другого. (7) Другие мальчики сопровождают их с обеих сторон, ободряют, дают советы. С ними вместе плыл (это также удивительно) другой дельфин, который держался только как зритель и спутник, – ничего подобного тому, что делал первый, он не делал и не позволял себя трогать, но приводил и уводил первого дельфина, как того мальчика остальные мальчики. (8) Невероятно, но так же
