…Отметилась та пятница событиями выдающимися, по-своему уникальными, причём, многократно. Так по Екатеринбургу тогда совершенно разные люди таскали факел предстоящей Олимпиады, и мероприятие это с самого начала сопровождалось форменной чертовщиной.

Безобразия начались уже со старта факельной эстафеты — после того как в 9:30 специальный поезд доставил факел с олимпийским огнём на ЖД вокзал г. Екатеринбурга, участники эстафеты столкнулись с проблемами.

Кот тогда притаился на голове Председателя территориального отделения Роспрофжела Анатолия Геращенко, но не того Геращенко, который был главой Центробанка, а другого, почётного железнодорожника.

Кот лежал свернувшись на голове Председателя, приятно согревая его вместо шапки, и когда тот почти уже выбежал со Старого вокзала в сторону Челюскинцев (не будучи способный попасть при этом под трамвай «А» лишь потому, что всё движение на пути шествия было предусмотрительно перекрыто), взял да и вспыхнул у него на голове, собираясь погореть подольше, ну хотя бы до шеи, но какая-то женщина невзначай вскрикнула «Господи!!!», после чего Коту ничего не оставалось кроме как неохотно спрыгнуть на землю, оставив Геращенко с обгоревшей лысиной.

В это же время в Ершалаиме подул резкий северный ветер, после чего в тех краях (впервые за всю обозримую историю Египта) установился устойчивый снежный покров, и температура по всему Ближнему Востоку надолго замерла на уровне около плюс семи по Цельсию днём…

А ранним утром следующего дня совсем не старая ещё женщина, весьма красивая собой, внезапно оступилась при переходе дороги…

… — Ах, да, я совсем забыл! — вскричал Азазелло, хлопнув себя по лбу, — забегался, замотался; Мессир прислал Вам подарок — бутылку редкого вина, прошу заметить, это то самое вино, которое пил прокуратор Иудеи Понтий Пилат в Пасху, после того как узнал, что кто-то из тайных друзей Ешуа зарезал Иуду из Кириафа. Цекуба, тридцатилетнее!

Вполне естественно, что такая редкость вызвала большое внимание Ольги. Азазелло извлек из куска тёмной гробовой парчи совершенно заплесневевший кувшин. Вино понюхали, налили в стаканы, поглядели сквозь него на появляющийся в окне свет, видя, как всё окрашивается в цвет крови.

— За выздоровление ноги Воланда! — воскликнула Ольга, поднимая свой стакан, приложилась к стеклу и сделала большой глоток; тотчас же свет начал гаснуть в её глазах, дыхание перехватило, и она почувствовала, что настаёт конец.

…Когда отравленная затихла, Азазелло начал действовать. Первым делом он бросился в окно и через несколько мгновений был уже на Академической. Всегда точный и аккуратный Азазелло хотел сам проверить, все ли исполнено как нужно.

И все оказалось в полном порядке! Азазелло видел, как занятая земными заботами женщина в белой шапке с бамбошкой, поглядев на знак “Пешеходный переход” для себя, с этой стороны, и, как автомобилист, на знак “Уступи дорогу” для машин, вышла с тротуара на проезжую часть и стала уверенно переходить дорогу, ну тут внезапно побледнела, схватилась за сердце и, крикнув беспомощно:

— Кто-нибудь… Ко мне! — упала под выкатившийся на перекрёсток улиц Софьи Ковалевской и Академической «ПАЗ-ик» с номером 166, следовавший по маршруту «Берёзовский — Екатеринбург», ехавший по Академической, и при повороте налево задевший её, Ольгу, которая через минуту после удара глубоко вздохнула, приподняла голову, посмотрела на остановившийся автобус, на белый декабрьский снег, на длинные следы шин на нём, и стала подниматься, сама, без помощи Азазелло, села на заботливо подставленный им старинный табурет красного дерева, машинально отряхнулась и тихо спросила:

— Как же так? За что, Азазелло, за что? Что вы сделали со мной? Что это значит?

— Это значит, — ответил Азазелло, — что нам пора. Прощайтесь с Екатеринбургом, прощайтесь скорее.

— Ах! Этого я не ожидала… Убийца!

— Да нет же, нет, — ответил Азазелло, — сейчас мы тронемся в путь. Ну зачем вы так нервны!

— Я понимаю, — грустно сказала Ольга, озираясь вокруг и наблюдая людей, бегущих к автобусу, видя 56-ти летнего водителя, в ужасе смотрящего куда-то вдаль, сквозь неё, — Вы убили меня потому, что я сделала всё, что Вы просили, таким образом выполнив свою миссию, Вы убили меня потому, что здесь я больше не нужна, стала для вас бесполезна, вся ваша мозаика сложилась, и поэтому я мертва. Как это умно! Как рационально! Как вовремя! Теперь я поняла всё!

— Ах, помилуйте, — ответил Азазелло, — Вас ли я слышу? Ведь Вы мыслите, как же Вы можете быть при этом мертвы? Разве для того, чтобы считать себя живой, непременно нужно сидеть в этом холодном Екатеринбурге на тесной кухне, мечтая о жарком лете, Самаре, имея на себе дырявый халат и заботу о муже, детях? Это же смешно!

— Я поняла все, — вскричала Ольга, — не продолжайте! Вы тысячу раз правы! Здесь я сделала всё. В путь!”

Позже Светлана Жарова ответила Аркадию:

— Страшно пишете… Даже цинично. Не нужно это делать здесь. Демонстрировать Ваше знание «Мастера и Маргариты», делать реплики на эту тему жестоко и для Оли, и для ее родственников…

Аркадий ответил Светлане:

— Ах… Осуждение является обычной наградой за хорошо сделанную работу, это ожидаемая реакция на любой подробный комментарий. Особенность ситуации в том, что тогда реально была ещё неокончившаяся Пятница 13-го 13-го года, которая, как известно, заканчивается лишь после полудня 14-го, тогда реально был снегопад в Ершалаиме, первый за пару тысяч лет, реально был олимпийский факел в Екатеринбурге, и лысина у Геращенко тогда реально обгорела, я же реально был на Главпочтамте и обеспечивал безопасность в процессе памятного гашения. Поэтому некролог и сделан в стиле Булгакова. Будь тогда другой день, то было бы использовано и другое оформление, но к Пятнице 13-го 13-го года больше всего подходит роман «Мастер и Маргарита», фрагменты из которого переданы мною почти без изменений. Добавлю, что Оля мне нравилась как человек, и я сожалею, что она досрочно покинула этот мир.

По поводу же некролога: сами погибшие крайне редко пишут их заранее, и тем более с подробностями, в деталях, а переселившись в мир иной им уже и не до того…

Так что если не я, то кто?

Поэтому, Светлана, предлагаю считать, что Ольга есть, живёт и ждёт нас, но уже не тут в Екатеринбурге; и у нас есть все шансы отыскать её в другом мире, когда туда же переселимся и мы, окончив выполнение наших земных дел.

* * *

В любой эстафете кто-то приходит к финишу раньше, а затем наблюдает, как ту же черту пересекают и все остальные.

Пока